The Beatles

Хантер Дэвис

На этот раз он придумал, как познакомиться с ними. Клаус захватил особой конверт, который он сделал для популярной пластинки «Walk Don’t Run». Как художник-дизайнер, он оформил уже два или три таких конверта, хотя в основном работал для журналов. Клаус надеялся, что «Битлз» захотят взглянуть на его работу.

Он все рвался подобраться к ним поближе. Наконец, когда группа в первый раз присела отдохнуть, Клаус подошел к Джону, решив, что он лидер группы. На ломаном английском языке, пользуясь скудным запасом слов, почерпнутым в школе, Клаус обратился к Джону и показал ему пластинку.

Джон отнесся к попыткам Клауса с полным равнодушием. «Помню, какой-то тип совал мне в руки обпожку пластинки. Я так и не понял, чего он хотел», - вспоминает Джон. Он пробормотал что-то невнятное - у них, мол, художник Стю, пусть лучше ему покажет. Клаус стал проталкиваться к Стю, но в толпе не смог к нему пробиться. Ему пришлось вернуться на свое место, испуганному и растерянному. Клаус снова слушал музыку вею ночь напролет.

На следующий вечер, уже третий по счету, Клаусу наконец удалою победить предубеждение Астрид и уговорить ее пойти вместе с ним. Они направились в клуб втроем, захватив с собой друга, Юргена Фолмера.

– Я просто испугалась, когда вошла туда, - рассказывает Астрид.
– Но стоило мне увидеть эту пятерку, как я забыла обо всем. Не могу объяснить, что я почувствовала. Я испытала потрясение. Не могла отвести от них глаз. Я всегда обожала «тедди». Мне нравилось, как они выглядят, - на фотографиях, в кино. И вдруг передо мной оказались целых три «тедди» с высоко зачесанными волосами, длинными баками. Я как села раскрыв рот, так и не двинулась с места. Атмосфера вокруг была довольно-таки устрашающая. Типичная рипербановская толпа. Сломанные носы, «тедди» - все как полагается. Мы, немцы, называем их «Schlagers»[Существительное от немецкого глагола «schlagen» - «бить»]. Опасные ребята. Когда Клаус и Астрид начали бредить «Битлз», их друзья студенты повалили слушать группу. Они завели себе постоянные столики и заняли часть подвала. Теперь погоду в «Кайзеркеллер» стали делать студенты - воспитанные, одетые менее крикливо, хотя и очень модно.

Рокеры по-прежнему оставались в клубе, но уже не играли там первую скрипку. «Отныне это место стало нашим, - говорит Клаус.
– Между нами и рокерами не возникло соперничества. Я даже подружился с несколькими, хотя раньше не знался с ними. Забавными были тамошние девчонки-рокеры, никогда таких не видал. Когда они танцевали, то были похожи на маленькие грибы. На них были короткие широкие юбки, надетые поверх пышных нижних.

Теперь «Битлз» почти все свободное время проводили в компании Клауса, Астрид и их друзей за разговорами и выпивкой. Музыканты не говорили по-немецки, но некоторые немцы кое-как изъяснялись по-английски.

– Неожиданно мы оказались среди художников, - вспоминает Джордж.
– В основном это были экзистенциалисты.

– Грандиозные ребята, - подтверждает Пол.
– Ничего общего с обычными немцами. Они все помешались на Стю, - он изображал им своего Джеймса Дина.

– Я прозвал их «экзистами», - рассказывает Джон.
– Первые немцы, с которыми мне вообще захотелось разговаривать.

– Я совершенно не понимал произношения Джона, - говорит Клаус.
– Но Джордж обычно говорил с нами очень медленно, и мы все понимали. До чего же смешно он выглядел! С торчащими ушами, с волосами, коротко подстриженными на затылке и немыслимо высоко начесанными вперед.

Целую неделю Астрид ходила в клуб каждый вечер и наконец, набравшись храбрости, спросила, можно ли их поснимать.

– Нам было так хорошо с ними, что я даже почувствовала себя более защищенной. Я поняла, что все рипербановские рокеры любят их, обожают. Готовы пойти за них в огонь и в воду.
– Астрид наскребла несколько слов и выпалила свое желание сфотографировать их.
– Они, в общем-то, не возражали, хотя Джон позволил себе насмешливые замечания. При случае он с удовольствием крыл фрицев на чем свет стоит, никого не стесняясь. Меня он не трогал. Но внутри он, конечно, был не таким, каким хотел казаться.

Впрочем, реакция Джона не слишком уж ее интересовала. Ее интересовал Стю.

– Я влюбилась в него с первого взгляда. Да-да. Не какие-нибудь романтические бредни, - я влюбилась по-настоящему.

Однажды они все договорились встретиться на следующий день на Рипербане. Астрид повела их на расположенную неподалеку ярмарочную площадь и сфотографировала всех, а потом пригласила к себе домой на чашку чая. Пит Бест не пошел.
– Вовсе не оттого, что я не хотел пообщаться, - мне просто надо было купить кожу для барабанов, старую я накануне пробил. Но четверо остальных приняли приглашение. Астрид угостила их чаем, и ребята пришли от этого в полный восторг. Они впервые оказались в немецком доме.

В комнате, где Астрид их угощала, было очень темно и таинственно. Когда глаза привыкали к полумраку, они могли различить только два цвета, - черный и белый. Все - стены, мебель, ковры - было или черное, или белое. У стен в кадках росли деревья, они изгибались под потолком и спускались вниз по противоположной стене. Окно было занавешено, горели свечи. Одна стена задрапирована черной материей. Кто-то из ребят отодвинул ткань, чтобы посмотреть, что же за ней скрывается, и увидел себя в зеркале. «Период увлечения Жаном Кокто», - пояснила Астрид.

Чайный стол оказался более прозаическим - сандвичи с ветчиной.

– Вот это да, - сказал Джордж.
– Бутеры с ветчиной. Понятия не имел, что немцы едят бутеры с ветчиной.
– Хорошее доказательство глубокого знания Джорджем местных обычаев, сложившегося во время двенадцатичасовых бдений в «Кайзеркеллер». После чая Астрид отвезла их на своей машине в клуб; приближалось время ночного выступления.

Теперь Астрид не расставалась с фотоаппаратом и все время снимала их. Так появились первые профессиональные снимки «Битлз», лучше которых никто не мог сделать долгие и долгие годы. Умело используя свет, Астрид сумела снять их в полутенях. Трюк с полузатененным лицом, хотя и не был совершенно новым, заимствовали другие фотографы и впоследствии часто пользовались этим методом съемки. Астрид первой напала на бесценную жилу - фотогеничность «Битлз». Она водила ребят по всему Гамбургу, выстраивала вдоль доков, ставила на фоне заброшенной железной дороги и снимала, снимала, - лишь бы получились интересные фотографии. Конечно, хорошее качество печати и бумаги еще сильнее выявило бы, насколько великолепны работы Астрид, показало бы их во всей красе, но и на дешевенькой бумаге фотографии полны драматизма.

– Потрясающие снимки, - подтверждает Пол.
– Никто не умел снимать нас так, как Астрид.

Во время этих первых съемок Астрид пыталась заговорить со Стю, сказать ему, как ей хотелось бы снять его одного, сделать его портрет. Но он никак не мог понять, что она говорит. Он не мог объясняться по-немецки. Она - по-английски. Кончилось тем, что Астрид заставила Клауса учить ее английскому.

– Он чуть не свихнулся, пытаясь научить меня хоть чему-нибудь. Я была бездарной ученицей.

После того первого чаепития «Битлз» стали приходить к Астрид выпить чашку чая и перекусить каждый вечер. Хозяйка дома и Стю постепенно все больше сближались. Вскоре Стю стал приходить к ней уже один в другое время: они сидели вдвоем на ее черной кровати и разговаривали друг с другом с помощью немецко-английского разговорника.