The Beatles
Шрифт:
Пришлось взять Малколма Эванса, вышибалу из «Кэверн». Он присоединился к Нилу в роли еще одного путевого администратора и сохранял этот пост во время всех гастролей «Битлз». Оба они до сих пор с группой - их ближайшие и закадычные друзья.
Нил - худощавый, смышленый, спокойный, но твердый в достижении цели, с определенными воззрениями и уж никак не из тех, кто всем поддакивает. Внешне он немного похож на Джорджа. Мэл - здоровенный детина, простодушный, покладистый добряк, - словом, легкий в общении. Нил ради «Битлз» бросил работу бухгалтера. У Мэла служба была менее импозантной, но он великолепно с ней справлялся.
Когда в жизни Мэла появились «Битлз», чтобы полностью изменить
Однажды, это было в 1962 году, он вышел с работы и решил, что не станет прогуливаться по Пир-Хед, как обычно во время обеденного перерыва. «Я обнаружил маленькую улочку Мэтью-стрит, которой раньше не замечал. Пошел по ней и добрел до клуба «Кэверн». Никогда раньше я в него не заходил. Оттуда раздавалась музыка, настоящий рок, что-то вроде Элвиса. Я заплатил шиллинг и вошел».
С тех пор Мэл стал так часто заходить в «Кэверн», что ему предложили постоять у дверей, поработать вышибалой и получить право на бесплатный вход.
Около трех месяцев Мэл совмещал основную службу с заботами вышибалы в «Кэверн», а летом 1963 года Брайен попросил его оставить свое место инженера связи на телевидении и стать путевым администратором «Битлз». Во время гастролей Мэл должен был перевезти на автобусе всю аппаратуру из театра в театр, установить и проверить ее - до прибытия «Битлз», А после концерта ему надо было собрать аппаратуру и проследить за тем, чтобы в следующий пункт назначения она прибыла в целости и сохранности.
Нил занимался непосредственно самими «Битлз». Мэл считает, что в первую неделю работы его можно было уволить шесть раз: «Прежде я никогда в жизни не видел вблизи ударной установки. И ни черта, конечно, в этом не смыслил. Пару дней Нил помогал мне, а вот как только я оказался предоставленным самому себе, на меня напал ужас. Огромная сцена - и на ней я с совершенно пустой головой. У меня потемнело в глазах. Я не знал, что куда ставить. Тогда я попросил помочь мне ударника из другой группы, - я ведь представления не имел, что каждый расставляет барабаны по-своему. Он и поставил их, как ему удобно. Но Ринго-то это совершенно не подходило. Самое худшее случилось в Лондоне в «Финсбери-Эмпайр», когда я потерял гитару Джона. К тому времени Джон играл на ней уже несколько лет. А тут она исчезла - и все. «Где мой «Джумбо»?» - спрашивает он, а я понятия не имею. До сих пор непонятно, куда она запропастилась. Не знаю, как я тогда жив остался…
Но до чего же здорово оказалось общаться с людьми, которых все время видишь по телевизору! Я обожал звезд, я и сейчас такой. Но вскоре, конечно, я понял, что они стараются со мной познакомиться, подружиться ради «Битлз». Я их стал обходить за версту».
– Ему-то что, - вспоминает Нил.
– Приехал пораньше, установил аппаратуру - и все дела. Популярность у него была немыслимая. Когда фэны устраивали ему овации, что-то орали, он только отшучивался. Ему-то не надо было драться с ними, сдерживать их натиск, пока шел концерт.
– Мои представления о «Битлз» вскоре изменились, - рассказывает Мэл.
– До сих пор они были для меня четырьмя замечательно красивыми людьми. Я смотрел на них как на богов. Но я понял, что это обыкновенные парни, вовсе не из золота. Они могли наорать на меня, а я не мог ответить им тем же. Надо было просто терпеть.
Самое страшное
– Я должен был заниматься ими, пока мы не наняли собственного пресс-агента. И еще я отвечал за то, чтобы ребята были сыты. Когда начинало твориться что-то невообразимое и кто-то позволял себе лишнее, Джон или кто-нибудь другой кричал: «Калеки, Нил!» Это означало, что от кого-то надо избавиться. Вначале это слово имело свой прямой смысл и означало, что где-то действительно появились калеки, но потом, с течением времени, «калеками» назывались все, кто путался под ногами.
С самых первых гастролей нас осаждали тучи калек. Они набивались в артистическую еще до нашего приезда в театр. Администрация впускала их, считая, что мы с удовольствием повидаемся с ними, раз уж мы такие простые милые ребята. Это был ужас. Их нельзя было сдвинуть с места. Что прикажете делать? Они сами не могли сделать ни шага. Так что мне и Мэлу приходилось выносить их на руках. Однажды вечером какой-то калека чуть не проткнул Мэлу шею своей клешней.
По мере того как увеличивалось количество поклонников «Битлз», калек становилось тоже все больше и больше. Имидж «Битлз» был таким милым, славненьким, - неизвестно почему. Они считали, что мы хотим видеть их, и если они не появятся, то мы прямо-таки расстроимся. А были и такие, кто считал, что рядом с «Битлз» чудом исцелится. Газеты об этом ни разу не писали, хотя здесь скрывалась одна из причин поклонения группе. Наверное, газетчикам фотографии калек, которых на руках тащат из артистической, казались не очень-то привлекательными.
Беспорядки на концертах стали возникать сразу же, с первых гастролей «Битлз» по стране, но они все еще считались чисто ливерпульской группой, которая иногда выезжала в другие города из доброго старого Мерсисайда. В последний раз группа выступила в «Кэверн» 23 августа 1963 года. Джон побывал дома, в Ливерпуле, в день рождения своего сына Джулиана, названного в честь его матери Джулии. Когда он пошел навестить Син в больнице «Сефтон», ему пришлось загримироваться. Это было в апреле 1963 года, - в Ливерпуле каждого из них узнал бы первый встречный.
– И все-таки ничего у меня не вышло. «Вон один из них!» - услышал я чей-то крик и бросился бежать.
Через несколько дней после рождения сына Джон уехал с Брайеном в Испанию отдыхать.
Син переехала из крошечной квартирки в центре Ливерпуля и поселилась на Менлов-авеню вместе с Мими.
– Когда я везла Джулиана в коляске по Уолтону, ко мне все время подходили и спрашивали: «Вы Синтия Леннон?» Я отвечала: «Нет».
В 1963 году Полу исполнился двадцать один год. База «Битлз» все еще оставалась в Ливерпуле. Все поклонники, конечно, прекрасно знали о дне рождения своего кумира, поэтому он не смог отметить его у себя дома на Фортлин-авеню. Пришлось справлять праздник у тетушки Джинни, одной из сестер матери, которые очень помогали Джиму после ее смерти.
Вечеринка превратилась в многолюдную пьяную оргию наподобие той, что творилась на дне рождения Ринго или во время шумной встречи, которую устроили неистовые ливерпульцы своим любимцам, возвратившимся из Гамбурга. Кроме «Битлз» здесь показали себя и другие группы: «Формост», подписавшая с Брайеном контракт, а также только-только начавшая набирать силу ливерпульская группа «Скэффолд». В нее входили Роджер Макгоф, ливерпульский поэт, Джон Герман, комедийный актер и владелец небольшой модной лавки, и Майкл Макгир, бывший Майкл Маккартни, брат Пола.