The Kills
Шрифт:
Она не реагирует, не двигается, не дышит. Голова запрокидывается назад, как у марионетки, которую бросил ее кукловод. Распахнутые глаза смотрят в потолок, не моргая, с пугающим спокойствием и умиротворением.
— Эй, очнись. Ну же!
Провожу рукой по ее волосам, пачкая их кровью. В воздухе стоит противный запах железа, до тошноты едко цепляющийся за рецепторы. Лента на шее завязана так туго, я тяну край, распуская узел. Ткань соскользит вниз, открывая прячущуюся за ней синюшную полосу. Где ее крестик? Она ведь носит его не снимая.
Оглядываюсь,
— Ничего страшного, я куплю тебе новую.
Она не отвечает.
Ее тело едва теплое, а кожа бледная, как у фарфоровой куклы. Я совершенно не понимаю, что должен делать. Как я могу помочь?
— Сейчас.
Бережно кладу Еву на пол, достаю из кармана мобильный, трясущимися руками набирая три цифры. Палец оставил грязный, бурый след на экране.
— Девять-один-один. Что у вас случилось? — отвечает женский голос.
— Моя невеста… Я нашел ее на полу. Тут много крови.
— Где вы находитесь, сэр?
— Дома.
— Вижу ваш адрес. Скорая и патруль уже выехали. Оставайтесь на линии.
— Хорошо, я здесь, — я беру девушку за руку, так ей будет нестрашно.
— Сэр, вы можете проверить дыхание вашей невесты?
— Могу, сейчас.
Кладу телефон на пол, наклоняюсь ближе, повернув голову боком. Я ничего не слышу. Телефон едва не выскальзывает из мокрых рук, когда я беру его вновь.
— Не знаю, я не слышу.
— Скорая и патруль уже на месте, — в окне дома мелькают проблесковые маячки. — Вы можете открыть им дверь?
— Конечно. Я положу трубку?
— Да, сэр. Моя помощь вам больше не нужна.
Женщина отключается, оставляя меня одного.
Я поднимаюсь с пола, быстрым шагом направляюсь к двери. На пороге стоят медики и двое в штатском.
— Она в спальне. Быстрее, прошу, — умоляюще смотрю на врачей, указываю им, где находится комната, тут же разворачиваюсь и иду назад.
Двое мужчин, судя по всему, полицейские, идут следом. Когда мы добираемся до спальни, один из них, небольшого роста, с редеющими волосами и пузиком останавливает меня жестом, осматривая с ног до головы.
— Стойте здесь, сэр.
Он так странно смотрит на меня, что я невольно прослеживаю его взгляд. Вся одежда: белая рубашка, брюки, обувь и даже руки — перепачканы кровью.
— Нужно переодеться.
— Оставайтесь на месте, сэр, — останавливает меня офицер.
Один из медиков привлекает внимание полицейских. Он отрицательно качает головой. Они даже не открывают свои чемоданчики, не пытаются помочь. Только аккуратно ступают, обходя ее тело, направляясь прочь.
— Стойте, — я выставляю руку вперед. — Разве вы ей не поможете?
В комнату тут же начинают проходить другие люди, в синей форме, тоже с чемоданами. На их спине надпись
— Что происходит? — развожу руками, теряясь в происходящих событиях.
— Вам есть во что переодеться? — офицер стоит, засунув руки в карманы, с ничего не выражающим лицом.
— Да, мои вещи, они здесь.
Попытка зайти внутрь спальни не увенчивается успехом. Полицейский вытягивает руку, преграждая путь.
— Стойте на месте.
Полицейский подзывает одного из сотрудников и что-то шепчет ему, дожидаясь понимающего кивка. Через пару минут мы перемещаемся в зал, где мне дают комплект одежды.
Я все еще не понимаю, что происходит. Они должны оказать ей помощь.
— Послушайте, — стою, держа в руках сменную одежду. — Мне нужно поехать с ней в больницу.
— Сэр, — офицер наконец-то вытаскивает руки из карманов. — Ваша невеста умерла. Мне очень жаль.
Он говорит эту фразу быстро, почти скороговоркой, с лицом человека, делающего свой ежедневный заказ кофе в Старбакс, а не выражающего соболезнования.
— Я не понимаю...
Тело словно налилось свинцом, ноги приросли к полу. Замешательство, сдобренное страхом, заставляет кишки скручиваться, не предвещая ничего хорошего.
— Снимите то, что на вас и сложите в этот пакет, — полицейский указывает на прозрачный полиэтиленовый пакет в руке криминалиста. — Переоденьтесь. Мы проедем в участок.
***
Люций замолчал, прерывая рассказ. Достал новую сигарету из пачки и закурил. Я притихла, боясь потревожить его настрой и сбить с мысли. Только обнимала ноги руками, пряча лицо с выражением ужаса в коленях.
— Я все не понимал, почему они везут меня в участок. Почему не дадут поехать в больницу, — пара глубоких затяжек прервали слова. — До меня начало доходить только когда мы почти подъехали к отделению, где они работали. Только тогда все картинки в голове сложились воедино. Кровь, раны, отсутствие дыхания, едва теплое тело, — он потер лоб тыльной стороной руки. — Меня накрыло прямо в полицейской машине. Минут тридцать не мог пошевелиться. Просто сидел и… — мужчина мотнул головой, мышцы его лица дернулись в болезненной гримасе. — В общем, выйти я смог не сразу. Казалось, самое ужасное позади. Остается только допрос, где придется все заново вспоминать. Но я даже не предполагал, что будет дальше.
***
В допросной горит слепящий свет. Я лежу спиной на грубой лавочке со связанными руками и ногами. Надо мной все тот же пузатый офицер и его тощий молодой помощник с тупым, как у барана, выражением лица и с такой же бараньей настойчивостью выполняющий указания своего коллеги.
— Слушай сюда, — пузатый закуривает, делая тяжелый воздух помещения еще более невыносимо едким. — Просто признайся, и все закончится. Твоя якобы, — он изобразил кавычки, подвигав пальцами незанятой руки в воздухе, — встреча началась в пять, продолжалась до семи. Но из дома ты уехал в три. А девушку убили в четыре. Где ты был в этот промежуток времени?