The Мечты. Бес и ребро

Светлая Марина

Жильцов сердился на нее за невнимательность, Артур недоумевал в чем дело. Ее названная «сестра Стелла» недовольно поджимала губы.

«А ну дыхни! – рявкнул, в конце концов, Аркаша, вскочив к ним на сцену, преисполненный уверенности в том, что она: - Пила?!»

«А ты, что ли, трезвенник?» - ласково огрызнулась Стефания, пустив струю воздуха ему в лицо. Аркаша пил, как лошадь. Только с отличием в одну лишнюю букву «к» в слове «вода». Но он был мужчиной, а у мужчин таких шлейфов, как у баб, не бывает. К талантливым же мужчинам

и вовсе относятся с некоторой долей снисходительности: великим простительно.

Недоверчиво глядя на нее, Жильцов объявил, что все свободны, а ее не отпустил, завалившись к ней в гримерку и шутливо выдав пригвоздившее ее к стулу:

– Адамова, ты что? Влюбилась?

Потом с глухим стуком расческа грохнулась на трюмо – уронила, а сама Стефания, не мигая, уставилась на собственное отражение в большом зеркале и повторила про себя тот же вопрос: Адамова, ты что?

– Тебя стучать учили? – не без труда выдавила она сквозь несколько тарахтящие в голове помехи.

– Ты сегодня в двух местах забыла текст и вела себя как рыба мороженая.

– Мороженая рыба никак не может себя вести. Она дохлая.

– Это ты с Артуром дохлая. А так выглядишь живее всех живых, и это настораживает. Если опять в фонтан полезешь – грохну.

– Не переживай, не полезу. И зеленкой никого больше поливать не буду. Работа мне пока дорога! – отшутилась она в ответ, медленно подняла расческу и продолжила расчесывать волосы, как ни в чем не бывало. Пытаясь отбросить себя во времени назад, до этой минуты, чтобы не задумываться над озвученным посторонним человеком предположением, от которого даже дышать становилось больно.

– Для твоего же блага – лучше бы ты запомнила то, что сейчас сказала, - пожал плечами Жильцов, не обратив внимание, как в ее глазах прямо в эту минуту задвигалась литосферная плита, а в расселинах заалела магма. Какой, к черту, алкоголь, когда ее и без оного сейчас так штырит?

– Для твоего блага тоже, потому что Лиля Хомченко по-прежнему ни на что не годна! – между тем, деловито ответила Стефания.

– Адамова, не хами!

– Даже не пытаюсь. В моем возрасте уже не влюбляются, Аркаш.

– Скажи это моей бабушке. Она в прошлом месяце вышла замуж в третий раз, а ей восемьдесят пять.

– В возрасте твоей бабушки это называется не любовь, а маразм. И я, когда влюбляюсь, играю лучше и вполне работоспособна.

– Что целиком подтверждается последними гастролями! – рассмеялся Жильцов и свалил, не успев разглядеть, как подлетели вверх ее темные брови. Это что? Это комплимент? От Аркаши?! Ее работе?

А ведь всего пять минут прошло. Как пришел, так и ушел.

На часах – четыре пополудни.

На небе – натянуто серое полотно туч.

В воздухе – духота и тяжесть.

Пляж – забит.

Стефания – уперлась в салон. Маникюр. Педикюр. Стрижка. Укладка. Для себя. Конечно же, для себя.

Может быть, у него сел телефон? Неужели не нашел, где зарядить?

Может быть, он приедет ночным поездом? Наверняка так удобнее.

Может быть, она влюбилась? 

Не дай бог!

Трубка ожила в начале восьмого вечера, когда Стефания готова была наплевать на собственное решение не лезть больше, пока Андрей не объявится, и перезвонить ему еще раз, чтобы узнать, добрался ли он, и если добрался – то все ли в порядке. Вряд ли это можно счесть за навязчивость.

Звук звонка заставил ее дернуться от рук Наташи, завивавшей ей кудри, и схватиться за телефон. Смена эмоций на ее лице впечатлила бы любого из преподавателей театрального, где она училась. От волнения и радости до холодноватого блеска глаз, полных разочарования.

– Да, Рит! – буркнула Стеша, и парикмахерша укоризненно покачала головой.

– Привет! – услышала она в трубке, и там, судя по голосу, глаза были на мокром месте.

– Марк приходил?

– Нет, не приходил! Мы поругались, - всхлипнула Рита, – поэтому он не приходил.

– Так вы давно поругались. Ты ж поэтому съехала!

– Ну-у-у… Он должен был прийти… В гости… А мы опять… Стеш, давай встретимся! – и Рита снова всхлипнула.

«Ну ё-моё!» - мысленно выдохнула Стефания, констатируя: мексиканский сериал в семействе ее обожаемого старшего братца вышел на новый виток и набирает оборотов. И как предотвратить неминуемое столкновение с небесной твердью – большой вопрос.

– Ты далеко от набережной? – спросила Стеша.

– А что у нас далеко от набережной?

«Мужик, у которого с телефоном траблы!»

– Пошли в кафе-гриль? Там, где открытая терраса на крыше. Я там буду…. – Стефания глянула на Наташу, которая отчаянно жестикулировала, трижды выкинув вперед собственную пятерню с оттопыренными пальцами, - … через десять минут!

Парикмахерша в ответ на такую диверсию шлепнула себя все той же ладонью по лбу.

– Угу, - буркнула Рита. – Я тоже… буду.

– Ну и отлично! – завершила разговор Стефания и отключилась.

– Ты с ума сошла? – уже вслух возмутилась Наташа. – Что я успею за десять минут?!

– При должном умении? Поверь, многое! – отмахнулась Стешка и повела плечиком.

Бабы в салоне загоготали, а Наташе пришлось успевать так, чтобы спустя восемь минут госпожа Адамова плавно поднималась по лестнице на террасу довольно заметного и своеобразного кафе. Ей там нравилось – вкусная еда, отличные настойки собственного приготовления, солнечного цвета диванчики и отличный вид на набережную из панорамных окон, сейчас – по сезону – незастекленных, делали свое дело. Особенно хорошо здесь бывало на закате, когда солнце скользило по морю и по мебели, а в прозрачной колбе прямо по центру террасы снизу, с первого этажа, поднимались столбы огня. Сейчас, впрочем, тот был притушен. Да и вообще все выходило как-то скомкано.