The Мечты
Шрифт:
– А как же ее Реджеп? – промямлила Женька, глянув на Климова.
– Накрылся медным тазом.
– Это откуда нам такое? – отгоняя от себя очевидные подозрения, все же спросила она.
– Баба Тоня пока не выяснила, - хохотнул Климов. – Тут еще какие-то спецы по картинкам шляются. Стены в подъездах от штукатурки отмывают. Походу, будут у нас собственные граффити.
– Если отмывают, то фрески Гунина реставрировать хотят, - подняла на него глаза Женька. – Но они и в некоторых помещениях были. В башне точно. Гарик, это ж надолго все!
– Ну-у-у… -
– А ведь обещал только фасад… - пробормотала она.
– Кто обещал? – насторожился Гарик.
Женька чертыхнулась под нос, посмотрела на Климова очень серьезно и очень уверенно, после чего громко сказала:
– Ну этот! Когда забор двигали!
И с этими словами и сама Женя ринулась прямиком в улей, надеясь прорваться к себе квартиру.
– А таким все пофигу. Обещают одно, а делают другое, - крикнул ей вслед Климов.
Женька обернулась на ходу, улыбнулась:
– Ну так больше – не меньше! – и с этими словами скрылась в подъезде, где по понятным причинам заметно сбавила скорость.
А дальше ее путь представлял собой озадаченное шествие сквозь препятствия.
Она, старательно обходя налетчиков-ордынцев, медленно взбиралась по ступенькам на третий этаж, который, по сравнению с какой-нибудь хрущовкой, смело бы дотянул до пятого, и негромко высказывала себе под нос все, что думала о господине Моджеевском. Лейтмотивом этого плача Евгении был вопрос, остающийся безответным: что я ему плохого-то сделала?! Хоть бы спросил, прежде чем осчастливливать. Ему игрушки, а ей теперь живи неизвестно сколько времени в разрухе и не спи до утра. И вовсе не потому, что в интернете проторчала. Впрочем, вот уже две недели, как Женька носа не показывала на форуме. Да и в чате с Art.Heritage не появлялась ровно столько же.
Пока скидывала в коридоре обувь, ей неожиданно подумалось, что она чуточку скучает по своему архитектурному другу, самую малость.
Бросив в коридоре сумки, Женя устало протопала в кухню. Отец колдовал у плиты, Юлька без малейшего признака энтузиазма резала салат.
– Привет, - вздохнула Женя и опустилась на ближайший стул.
– Оценила масштабы катастрофы? – осведомился Андрей Никитич, отвлекшись от вопросов кулинарного толка.
– Ну Климов в кои-то веки прав, - усмехнулась она, - полнейший армагеддец.
– Я у рабочих интересовался, сказали, что в 19:00 свернут деятельность на сегодня. Хоть тише станет. Планы на вечер имеются? – отец поводил бровями и улыбнулся. Это был его первый вопрос относительно ее амуров за пару недель с тех пор, как Женька «пропала». О том, с кем именно она пропадает, Андрей Никитич предпочитал не спрашивать. И насколько серьезно – тоже.
– Угу. В коридоре, в сумке. «Я люблю свою работу» называется.
Тут Юлька вскинула свои огромные глаза на нее, нож, которым она кромсала несчастную пекинскую капусту замер в воздухе.
– А твой мужчина не возражает? – как-то неуверенно спросила она.
– Сегодня у него вариантов нет, - отозвалась сестра, в который уж раз за день подумав о Романе как виновнике всех сегодняшних перипетий.
– А вы... – заикнулась Юлька и осеклась, снова уткнувшись в капусту. Вместо нее продолжил Андрей Никитич:
– Прости, если вопрос покажется тебе двусмысленным, но ты хоть иногда спишь? Перебьется твой главдракон, если ты сегодня обойдешься без работы на дом.
– Сегодня не перебьется, сегодня действительно надо.
– Права Юлька, - легко рассмеялся отец. – Я с твоей работой и правда внуков буду долго ждать. И то, пока кое-кто не закончит университет и не выйдет замуж, да, малявка?
«Малявка» снова замерла. Теперь уже недолго. Потом вымученно улыбнулась и пробормотала:
– Ну Юлька фигни не скажет... ладно, ужинайте без меня, у меня заданий поназадавали...
И с этими словами она резко отложила нож в сторону и рванула прочь с кухни. А через мгновение в глубине квартиры стукнула дверь в ее комнату.
– Что это с ней? – недоуменно посмотрела на отца Женя.
– Понятия не имею, - развел руками Андрей Никитич. – Экзамены скоро. Может, нервничает? Нагрузки у них бешеные.
– А еще торчит дома и вместо телефона в руках держит нож. Вот блин! – проворчала Женька. И уже через минуту она поскреблась к сестре и приоткрыла дверь.
– Ю-ю-юль!
– У! – тихонько и уныло донеслось из-под одеяла, которым малявка укрылась с головой, свернувшись калачиком на собранном диване.
– Что случилось? – спросила Женя и присела рядом.
– Нормально все, - снова прогудело потусторонним голосом. Мордочки своей Юлька не являла.
– Ну твое нормально видно невооруженным глазом. С Бодей поссорилась?
– Разошлись во взглядах на жизнь.
– Глупость какая! – Женя потянула на себя одеяло, пытаясь выудить оттуда сестрицу. – Помиритесь. Он хороший у тебя. Ю-ю-юльк!
– Он мудак! – пыхнула Юлька и порывисто вынырнула, всклокоченная и резкая. Глаза ее зло сверкали, а сама она была красной – то ли едва сдерживалась от рыданий, то ли очень разволновалась. – Ты же знаешь, да? Если он про тебя знает, то и ты про него!
Попробуй тут не узнай.
В первое же утро чуть не нарвалась на потрясающий семейный завтрак, с которого сбежала чудом, предусмотрительно решив, что пусть Бодя сам поговорит с отцом. И лишь вечером узнала, что Роман до сих пор не в курсе отношений его сына и Юльки – Бодька тоже предпочел промолчать, и уже тогда Женя почуяла неладное. Но объясняться пришлось самой, попутно узнавая все, чем не удосужилась озадачиться до сих пор и за что себя ругала. Например, уточнить Ромкино семейное положение, потому как женатые мужчины – это же табу, даже если отношения у нее с ним получатся краткосрочными. Однако успокоили ее быстро и весьма охотно – с женой главный холостяк Солнечногорска давно развелся, теперь он совершенно свободен, но у него двое детей, которых он любит. И старший сын вот иногда остается ночевать. «И с чего ты так переполошилась?»