The Мечты
Шрифт:
Она набрала в легкие побольше воздуха и быстро набрала сообщение.
Фьюжн: Я не готова переводить наше общение в реальную плоскость.
Нажала «Отправить» и замерла в ожидании.
Там, за экраном, тоже все замерло. Потому что в течение следующих бесконечно долгих минут, когда только настенные часы ходом своих стрелок напоминали о том, что она находится в настоящем, движущемся мире, было очень тихо. Потом окно диалогов ожило.
Art.Heritage пишет...
Art.Heritage пишет...
Art.Heritage
Ответ его был коротким.
Art.Heritage: облом=)
Облом
Облом.
Пять букв.
Женя сидела и смотрела на них, не в состоянии понять, как это так произошло, что она получила приглашение на свидание, которого действительно хотела, но при этом вынуждена была отказать. Потому что это правильно. Потому что так надо. Потому что Рома...
Но как же так произошло? Почему именно сейчас?
Именно сейчас Арт довольно скомкано, хотя и по-доброму, прощался и говорил, что идет спать. Даже пошутил на тему того, что сон вообще всегда лучшее решение в непонятной ситуации. А потом сказал будничное: «До завтра!» - но Жене казалось, что завтра уже он ей ничего не напишет. Что на этом их общение закончилось, хотя ведь всерьез ничего не начиналось.
Потом в кабинет без стука завалился Роман, и она, словно из нее разом вышибли весь воздух, судорожно подрагивающими от волнения пальцами сворачивала окно браузера и переключалась на свою рабочую программу, пока он шел от двери к столу. Едва не поймал с поличным.
«Жека, в кроватку пора!» - нарочито строгим тоном сообщил Моджеевский, целуя ее макушку и заглядывая в экран.
«Уже почти иду, просто программа немного тупит», - ответила она, чувствуя растерянность, вину и дурацкую уверенность в том, что еще немного – и попросту разревется, как последняя дура. Наверное, именно поэтому, пытаясь справиться со слезами, она и не заметила, как Ромка удивленно подкинул брови и озадаченно что-то пробормотал себе под нос – она не расслышала. Зато, когда его указующий перст ткнул в список сотрудников, развернутый на экране, она чуть не подпрыгнула.
«Господи, как ты на этом работаешь? – выдал он возмущенно. – Конечно, у тебя на одну операцию куча времени уходит! Это же, наверное, еще на Delphi написано триста лет назад!»
«Восемнадцать».
«Что?» - не понял Моджеевский.
«Я говорю, восемнадцать, - сдержанно ответила Женя, понимая, что эта сдержанность дается ей с колоссальным трудом – и, наверное, с каждым днем будет все труднее. Но все же, собравшись с духом, она продолжила: - Восемнадцать и триста – не равные значения. Восемнадцать – меньше примерно в шестнадцать раз».
«В мире технологий – это практически тождество. Эта твоя прога даже со всеми обновлениями утратила актуальность лет десять назад!» - продолжал настаивать Рома, включив снисходительность, которая бесила ее еще больше.
«И что? Работает же».
«Это не работа, а мучение! Ты должна кнопку нажать – и чтоб летело. О чем вообще ваше начальство думает? Это же просто не рационально! Надо подбросить им идею софт сменить».
«Кто подбрасывать будет?» - осведомилась Женя, сцепив пальцы.
«Да пригоню к вам своих мальчиков и дело с концом! Софтину вам подберут, а с Палычем вашим я договорюсь о лицензии. Меценат я или где?» - легко, как и все на свете, разрулил Роман и широко улыбнулся, заставив ее скрежетнуть зубами.
Женя резко захлопнула крышку ноутбука и встала из кресла.
«Ты? – хохотнула она. – Ты не где-то, ты меценат!»
И с этими словами направилась к двери, чувствуя себя так, как не чувствовала никогда в жизни – неблагодарной идиоткой. На пороге обернулась и посмотрела в его лицо, выражение которого заставило ее застыть на месте. Будто бы она обидела ребенка, и он не понимал за что. По здравом размышлении, Женя и сама не очень-то понимала. Идеальный же.
Этот его взгляд как-то сразу остудил всю ее злость, вспыхнувшую внезапно и не к месту. Но как же ей было плохо!
«Не надо, пожалуйста, Рома, - устало покачала она головой. – Я тебя прошу, не лезь. Хотя бы сюда – не лезь».
Он медленно кивнул, напряженно глядя на нее. Наверное, и правда понимал больше, чем ему самому хотелось бы. Но этого Женя спрашивать не стала. Она все еще надеялась, что все ее метания и сомнения – от усталости, стрессов, подвешенного состояния его детей и его бывшей. Разрулит. Роман разрулит. А она будет стараться.
«Пойдем спать?» - грустно спросил Моджеевский.
И теперь кивнула она.
На следующий день Арт ожидаемо не написал. И не писал все последующие, отчего Женя с каждым днем из числа тех, что пролетали шустрой чередой в подготовке к грядущим мероприятиям, чувствовала себя хуже и хуже, но сама первого шага не делала, потому что так было бы нечестно по отношению к обоим ее мужчинам – реальному и виртуальному.
Алёна наконец ввела ее в курс дела относительно юбилея, а она сама добралась до каталогов свадебных платьев. Потому что понятия не имела, какие бренды ей больше нравятся – французские или итальянские – как когда-то спрашивал Рома. Давно. Так давно, что уже и не ясно, было это или нет.
Как все на свете хорошее...
Как все на свете хорошее, Ромин день рождения выпадал на пятницу. Пятница, в сущности, вообще лучший день в неделе. А нынешний вечер планировался праздничным и только для них двоих – Моджеевский сдержал слово. Встречать свои сорок пять он хотел с Женькой, а для всех остальных они назначили воскресенье.
На работу она не ходила – нужно было подготовиться. Взяла отпуск, и даже главдракон, с которым, видимо, провели предварительную беседу, елейным тоном заявил: «Евгения Андреевна, ну неужели мы вас не прикроем, а? Один денек не страшно».