The Mitford murders. Загадочные убийства
Шрифт:
Почему-то мне кажется, что за все время с начала этой войны атмосфера в Ипре сейчас наиболее удручающая. Я приехала сюда из нашего бывшего лагеря с восемью опытными медсестрами в качестве подкрепления, чтобы оказывать по возможности всяческую помощь. И мы вдевятером обслуживаем госпиталь на семь сотен коек. Ежедневно мы отправляем в тыл солдат, подлатав их по мере сил, но поток раненых только увеличивается, и нам приходится постоянно искать для них новые места. Некоторых даже укладываем на землю, когда, как обычно, заканчиваются койки.
В кои-то веки у нас не так много душераздирающих трагедий с ампутацией
Несчастные страдальцы! Наши сердца, наверное, не выдержали бы таких ужасных переживаний, если б у нас выпала хоть минута на раздумья. В общем, даже хорошо, что у нас полно забот. Мы дежурим в госпитале целыми сутками, уже давно путаем день с ночью, не думаем ни о голоде, ни об усталости, служба идет своим чередом. Пытаемся вздремнуть по возможности, но урывками.
На этой войне врачи творят какие-то чудеса, но они почти бессильны в борьбе с поражениями от этого отвратительного газа. Никто ничего не в силах поделать. Врачи могут лишь немного облегчить боль, а нам приходится смотреть, как люди медленно умирают, и каждый вдох словно бритвой режет им грудь. Ужаснее всего, на мой взгляд, то, что далеко не каждое отравление фатально, но предсказать исход нет никакой возможности. Порой даже с виду очень сильно пораженные люди вдруг выздоравливают. Но ради чего? Чтобы опять вернуться на фронт? Едва ли мы могли бы пожелать этого хоть кому-то.
В нынешние тяжкие времена наш дух поддерживают разные удивительные истории: солдаты рассказывают нам либо о своей довоенной жизни, либо о случаях героической храбрости, проявленной на этой войне. Поэтому ты можешь представить, как я разволновалась, услышав о знакомом человеке – пусть я и не знаю его лично, но между нами есть относительная связь. Я имею в виду мистера Дэвида Митфорда. Уверена, ты вспомнишь, что Лаура, сестра-близняшка Роуз, служит в его доме няней.
Вся его семья, должно быть, очень тревожится с тех пор, как старшего брата Д.М. недавно убили во время Лоосского наступления, ведь он оставил дома беременную жену. Если у нее родится мальчик, то он, малыш, унаследует фамильный титул, а если девочка, то титул перейдет к Д.М. и он станет лордом Редесдейлом. Между тем Д.М. настаивал на возвращении на фронт, несмотря на то, что у него осталось только одно легкое – он ведь уже заработал инвалидность, – и ты только представь, дорогая, что я почувствовала, узнав, что его батальон размещен здесь, в Ипре!
И это еще полбеды. Он прибыл в апреле, незадолго до той злосчастной битвы, и его, вероятно, назначили офицером, непосредственно ответственным за поставку боеприпасов. Однако сражение оказалось на редкость тяжелым, потребовалось исключительно много боеприпасов, и положение оставалось страшно опасным. Кто-то из его батальона рассказал одному из наших раненых о его героической храбрости, и все мы потихоньку пересказывали эту историю друг другу.
Как нам рассказали, Д.М. ясно понял, что боеприпасы придется подвозить ночью, пользуясь прикрытием темноты, но сражение никак не прекращалось, и подводам приходилось заезжать прямо в обстреливаемый
И более того.
Каждую ночь, распределяя риск, Д.М. неизменно поручал доставку разным солдатам. А вот сам он – отец пятерых детей и, возможно, наследственный барон, поскольку его старший брат погиб, да еще и потерявший одно легкое – участвовал в этих рейдах постоянно. Меня просто дрожь пробирает, когда я думаю об этих опасностях. Каждую божью ночь, дважды, он со своими подчиненными гонял лошадей через город. До сих пор ему везло, и пока он не потерял ни одного человека. Но сколько же еще продлится это сражение? Никому не известно, и я боюсь за него каждую ночь, все мы тут за него переживаем. Солдаты говорят, что он хороший человек.
Кстати сказать, хороши практически все солдаты. Никто из них не заслуживает этой ужасной уготованной им судьбы.
Ладно, пора заканчивать. Мне предоставили пару часов отдыха, и я собираюсь прогуляться в ближайший лесок посмотреть, нет ли там пролесок. Посижу одна на полянке, полюбуюсь на природу, вспоминая тебя. Помнишь, как цвели пролески три года назад, когда мы устроили пикник на природе? Надеюсь, ты по возможности бережешь себя. Я понимаю, что мои печальные повести ничто по сравнению с твоими, ибо я в жизни еще не встречала никого смелее тебя.
С сердечной любовью,
Фло.
Глава 12
Гай и Гарри начали поиски коричневого костюма и украденных драгоценностей с одежных комиссионных магазинов и ломбардов Льюиса. Салливан исполнился энтузиазма: наконец-то он чувствовал себя настоящим полицейским!
Во втором ломбарде болезненного вида приемщик, который, если судить по пятнам на рукавах, видимо, не стирал рубашку с самого Рождества, откровенно рассмеялся им в лицо.
– Зачем тому, кто сбежал с бриллиантами, сдавать в ломбард костюм? – просипел он. – Если б он забрел ко мне, то не получил бы и пары шиллингов.
Гай яростно возразил, что это единственный способ избавиться от улики, но приемщик продолжал хрипло смеяться, стуча себя кулаком в грудь, и напарники предпочли быстро ретироваться.
В одном из комиссионных магазинов их подвели к огромной куче мужской одежды, которую сдавали сюда со времени начала военных действий, и они, стараясь не дышать, разбирались в гардеробе неизвестного покойника – включавшего, очевидно, пижаму, в которой он почил и которую никто не удосужился выстирать, несмотря на свидетельства пагубного пристрастия ее бывшего владельца к куреву.
И тем не менее Гай уговорил Гарри продолжить поиски. Проверив все нужные места в Льюисе, друзья решили, что на сегодня достаточно. Теперь они могли вернуться на поезде в Лондон, а завтра утром опять заняться поисками уже в Бексхилле и Полгейте.
– Вряд ли этот парень сошел в Полгейте, учитывая, что там в поезд сели те рабочие, – заметил Салливан, – но нам все равно придется там поискать.
Конлон особого восторга не испытывал, но, по крайней мере, признал, что расследование внесло приятное разнообразие в их рутинную службу.