"Тиа-ана" чувства и мысли

Догадченко Роман Андреевич

– У них должны быть перила: опорные черты делений.
– поднялся я с пола.

В голове витают два оттенка. Один тёплый, другой холодный. Мне следует избегать двойственности, что порождает сомнения. Два противоположных цвета в одной паре фиолетового тона. Отыскал всего одну подсказку, а энтузиазма хоть отбавляй. Вместо абсолютной уверенности есть осознание цикличности. Жизнь в комплексе систематизирована и полна закономеростей. Стоит лишь зацепиться за ближайший выступ, как проявиться следующий.

Отзвуки текстов из памяти

мерцали при виде сиреневых обложек. Полки историй сменялись неспешной чередой. Каждый пройденный шаг всё сильнее укоренял мысль о том, что я уже бывал в подвале, и читал записи его чертогов.

Глава 15 'Подвал прошлого'

Клочки воспоминаний раскрывались от приближения к книгам. Страницы начали вещать истории людей подвала. Мои мысли стали наполняться их текстами. Нарушение оборотов общения. Люди менялись, когда я пытался продолжить знакомство. Будто бы моя кривая тень способствовала их переменам, лишь по отношению ко мне. Они, как будто бы узнавали за моей спиной то, что побуждало их общаться с утайкой. Неясность одаривала шаткостью. Вместо опор убеждений у меня были лишь ощущения и догадки. Созданная, мрачная правда укоренялась средь людей от лица человека, который умело, играл роль близкого.

***

Меня спрашивали о том, кто мне нравиться. Я не хотел отвечать, до тех пор пока интерес был без настойчивости. Тогда я сказал имя другой девочки. И старался отвечать за свои слова. Дарил ей подарки и обесценивал признание любви. Мне казалась, расспросов больше не будет. Но я снова ошибся. На этот раз вопрос прозвучал иначе. Школьника спросили ещё раз: люблю ли я, и назвали имя светлой девочки. Но я не мог сказать 'Да'. Что я мог ответить подруге художницы в её присутствие.

***

Слишком много записей из прошлого было проявлено на свет в порыве тревоги. Страх не успеть, терзал руки дрожью, а спокойствие ума давкой. Прерывистые потоки откровений мешали понять чувства и мысли автора. Читатели были вынуждены отвернуться и забыть неровные книги неумелого писателя. Только автор никогда не считал себя им. Все чего он добивался это быть тем, кто смог высказаться: избавиться от скопившегося. Обоюдное недопонимание со стороны окружающих не позволяло ему сделать это речью в жизни. Никого не волновала причина его искривленного поведения. Снаружи лишь раздражала и побуждала проявлять терпимость. А что было под слоем бесконфликтности отстраненному чудаку неизвестно; на момент жизнь среди людей.

– Ого, сильно там печёт, раз вы так вспотели.
– удивился ребёнок.

– Это не пот, а вода. Мы намокли.

– Неужели от... совместного душа?!
– прищурил глаза ненормальный.

– Что ты несешь? За окном ливень, мы под ним промокли.

– Я это и имел ввиду. Просто слегка переоформил.

– Правда?

– Да. А вы что подумали?

–

Неважно.

– Почему ты так часто улыбаешься?

– Улыбки приумножают.

– Что?

– Да всё.
– феерично сказал чудак и сделал оборот.

– От волнения по старой памяти, он это делает.
– донеся голос за решеткой.

– Коридора и своей камеры тебе мало. В моей посилиться хочешь?

– А как иначе тебя вразумить? Ты же не понимаешь, что в неспокойное время улыбка до жути не уместна. Тем более без осознания непристойности некоторых моментов сказанного. Люди могут принять тебя за озабоченного - сказал близнец подростка.

– Без улыбки остатки неполноценной жизни меркнут. Она помогает мне разбавить терпкость ужасных воспоминаний.

– Нельзя впитывать всё без разбора и уж тем более транслировать это в розыгрышах. Проблемы нужно решать, а не покрывать их странным юмором.

– Есть черни, которые неразрывно связаны со светлыми мгновениями. Мне не добраться до их породителя. Но я могу их осветлить и показать не только ему, что его спесь способна проявить цветное творчество. Доброе и чистое.

***

– Расставание с тобой, стоило бы мне жизни намного раньше, будь мы друзьями.

– Разве мы знакомы?
– спросила Диа.

– Что? Я обращаюсь не к вам.
– сказал одичалый.

– Мне показалось, ты был рад её видеть.
– удивился я.

– Единственное чему я рад, так это тому, что судьба перестала пытаться сводить наши дороги вместе. Когда я был просто рядом с ней, то радовался так, словно мы веселились, как лучшие друзья; которые не виделись много лет. Мгновения встреч наших взглядов для меня продлевались в минуты общения. А голос её одаривал мечтами о том, как мы вместе гуляем. Я был счастлив, но...

– ...

– Но чрезмерная радость мало чем отличается от порывов глупца. Особенно если смотреть со стороны норм общества.
– продолжил он.

– Ты не видел ничего необычного в своём поведении. Когда остальные скрывали удивление и негодование от твоих выходок.
– уточнил я.

– Возможно, не всегда. Я не могу знать наверняка, что говорили за спиной. Может они проявляли толерантность и понимание к моим отклонениям. Может вовсе считали меня выдумщиком. Мне было бы интересно узнать правду, если бы я осознавал всё это.

– И тем не менее у тебя было ощущение, что от тебя что-то скрывают.
– высказала интерес и Диана.

– Да. Меня иногда переклинивает, и я отвечал отказом даже на самые безобидные просьбы. Подбитому восприятию, казалось, будто бы меня пытались использовать. Эти мысли проявлялась на время обращений. А я отбрасывал просьбу словом 'нет'; опасаясь развития чего-то мрачного и непонятного.

– И всё же кое-что у вас было взаимным.
– подбодрила Диа.

– Недопонимание, одно на двоих - едва заметно улыбнулся рассказчик.