"Тиа-ана" чувства и мысли

Догадченко Роман Андреевич

– Они приравнивали твоё желание рассказать о себя к жалостливым объяснениям. Но ты просто хотел быть ближе к людям без тайн и умалчиваний.
– предположил я.

– Да, меня нельзя назвать полноценным человеком, но я точно никогда не нуждался в жалости. Лишь в простом внимании, которое вы мне подарили.
– сказал он и протянул плакат.

Мы развернули рулон. Воспоминание окрасило лист ватмана. Совместный рисунок. Нас было трое: я и две девочек. Нам задали задание вместе нарисовать плакат. Мне нравилось, когда мы дружно красили лист. Но они хотел, что бы наше трио распалось на две группы. Один плакат создавал я, другой они. Поразнь.

Хотела рисовать только одна.

***

Всё начинается со светлой идеи: проявления заботливости. Мальчику не зачем знать о смерти родного отца. Это может ранить слабое сердце ребенка. Но утаив однажды часть правды, крайне сложно остановиться. Умалчивание близких сменяется ещё большим обманом и разобщением. Но трещин не видно под слоем лояльности. Только такая аккуратность снаружи, порой может покрывать подлую игру внутри. Подвал дома семьи постепенно заплывает грязью меркантильности. Проходит время, и осколки лжи разрастаются до изувеченных обликов воспоминаний.

– Вы проделали долгий путь не для молчания.
– сказал силуэт за столом.

– Конечно же нет. Для созерцания очередных причуд.

– Уверен, ты прослушал запись моего диктофона и хотел бы узнать больше о Тиалине.

– Что это?
– спросила Диана.

– Это лекарство, которое способно стать ядом для тех, кто знает о нём не достаточно.
– ответил уверенный работой незнакомец.

– Откуда нам знать, что ты говоришь правду, а не посвящаешь нас в бредни?

– Тиал дифрагментирует время на множество частей и приумножает каждую секунду. Из-за чего возникает ощущение многодневной бессонницы с появлением микроснов. Но в действительности человек не спит всего пол ночи.

– Ты хочешь сказать, что препарат воздействует на человека как дурман? И всё те ночи без сна это только иллюзия, галлюцинации.
– сказала Диа.

– Нет. Он преломляет реальность посредством безвредного воздействия на восприятие человека. Воспоминания под Тиалином воспроизводиться из памяти, без воображения и психотропных веществ.

– Допустим, я поверю тебе, и в чём же, тогда подвох?

– Он ускоряет не только развитие болезней, но и процесс старения ума. При длительном использовании проблем с памятью не миновать. Воспоминания, которые отразились в микроснах, пропадают из сознания человека. Поэтому каждый, кто его принимает, ведет записи. И в этом нет ничего сложно, когда ты способен отдавать отчёт. Но осознание диализированной рефлексии длиться недолго. После человек, начинает думать, что он занимается нормальной деятельностью. К примеру, исследует неполадки с электричеством и подбирает способы их устранения.

***

Люди необычайно легко поддаются влиянию. Особенно если их красить в свои тона с детства. Плохо, когда мир очерняет души. И вынуждает одних отравлять жизни других. Я не знаю, какая нам отведена судьба. Не знаю, как всё исправить. В детстве не было поясняющих мыслей. Только ощущения страха. Мне было тринадцать, когда я впервые задумался о собственной смерти. Я кричал, так словно нас скоро не станет. Безмыслие чередовалось с буйством чувств. Каждая ссора в семье и среди друзей воспринималась слишком остро. Как будто бы словесная перебранка могла стать последним яблоком раздора. Море догадок, что переняли мрак снов. Но от ужасных предположений светлые мгновения лишь усиливались. Кому-то будет мало свадьбы, а мне хватило одного касания, что бы понять насколько же прекрасно это чувство.

Рой текстов захлестнул

голову ещё сильнее. Сложно выделить значимость одного, когда столько чувств тащат мысли ко дну души. Времяпровождение в себе неплохо размывает острые грани жизни. Но только один образ гостьи способен навещать меня в часы неясности и возвращать к мерному свету.

Глава 15 'Комната красок'

Я помню цветную комнату подвала. Она была заставлена высокими пластинами: почти касались потолка. Полоски в ширину с человеческий силуэт расположились в одну сторону. Их белоснежная серость едва выделяла края стоячих листов. Отчего создавалось ощущение бумажных зарослей. Хаотично разбросанные слои снаружи, но необыкновенные с оборота. Между ними можно было пройти и увидеть прекрасную расцветку. Эскизы женских лиц с художественным макияжем. Пастельные оттенки сменялись ещё более нежными штрихами. Сочетания цветов переливались разностью и тоном яркости.

После посещения закулисья лицевые стороны листов стали дополняться мыслями под их цвет. Творческое мышление заработала на пару с памятью. Линии слов возникали, подобно тому, как художник рисует невидимые грани куба.

– Прогулки в тишине, но не в одиночестве просто бесценны. Слышать её шаги и видеть отзвуки движенья, без словесного украса.
– прочитал я первые очерки.

– Рядом с ней, страх от одиночества перестаёт причинять мне боль. Острые детали и шрамы смягчаются.

– Я никогда не одаривал её преображения своим окрасом. Да её внешний вид стал более привлекательным. И многие выражали ему свои комплименты. Но для меня он всегда был маяком, который напоминал о той девочке без макияжа.

– О детстве, школе и безмолвном рисовании вдали от людей.

– Что мешало тебе увидеть её, как друга, коллегу или хотя бы как скромную одноклассницу, которая согласилась сидеть с тобой рядом?

– Мой рваный характер и её разная внешность.

– Разная внешность? Ты же даже не смотрел ей в лицо без волнения?

– Я видел её образы в рисунках лиц разных девушек. Когда они воплотились в жизнь, мне казалось от той девочки не осталось и следа. И мне захотелось развеять сомнения. Так возникла идея с предложением встретиться, хотя бы речью.

– Когда не можешь вспомнить светлые мгновения с человеком, на ум приходят, только тёмные. Но и в них можно отыскать проблески света.

– Прятанье пенала, снежки, резкие остановки у лестницы, когда ты шла позади. Это всё было неправильно с моей стороны. Я прошу прощения за своё неразумное поведение.
– сказал я тогда в звонке.

– ...Не переживай. Мы выросли и изменились.
– ответила она.

– Да, но воспоминания остались.

– Тогда мне хотелось тебя толкнуть.
– с улыбкой в голосе сказала она, то что я хотел услышать.

– Я никогда не умел общаться. Выделял темные моменты, так словно они были не так плохи. Мной они воспринимались почти как светлые, но только мной одним. Во время диалога я неоднократно сравнивал голос Светы с голограммой, вместо того чтобы нормально поинтересоваться делами и рассказать о своих. Единственный разговор за двадцать два года обернул в очередную сложность. Которая лишь разнилась с её аккуратностью.

– Неспособность развития на социальном уровне, способствует творческому росту. Диалоги сменяются монологами, стилизованными под беседы, рассказы...