Тиара боли
Шрифт:
– А нам все сойдет с рук? – не удержался от провокационного вопроса Антонов
– В общем-то, да, – пожевал губами Борисов, – Но ты все же постарайся там как-то поответственнее в своем расследовании.
Роман Андреевич замолчал, мысленно перебирая возможные варианты добиться задуманного заговорщиками. Видя его колебания, начальник решил быть убедительнее:
– Поверь мне, за этим борделем действительно числятся делишки похлеще обычной наркоты и членовредительства. Мы все, что уж греха таить, нередко способствуем попустительству некоторых проступков в верхних слоях общества, включая самих себя. Но у всего есть
Сколько ни старался, Антонов не смог найти обоснованных мотивов участия полковник в предстоящей кампании. Пришлось признать, что боевой в прошлом офицер действительно проникся доводами министра и теперь руководствовался личной позицией – твердой убежденностью в правоте и необходимости планируемого деяния.
На своем веку бывалый следователь повидал немало сластолюбцев – одних с фанатично загорающимися глазами при слове «секс», других – сухо-приличных с виду, морщившихся на всякую пошлость моралистов. Оба этих вида не имели ни возрастных, ни гендерных различий. А также, не удерживались ни семейными, ни какими-либо иными обязательствами от стремлений утолить вечный жажду. Первые вызывали отвращение своей тошнотворной приторностью, вторые – двуличностью. Конечно, имелась еще и огромная масса простых любителей изредка побаловать себя или скрасить одиночество. Но вряд ли безумные цены услуг в Гоморре приманивали случайных блудодеев, для них хватало и иных, менее претенциозных заведений.
В целом, выходило, что полковник и вышедший на тропу войны министр были кругом правы. Этот «притон разврата» в пригороде Москвы действительно было опасным явлением, и дурные слухи о лупанарии ходили давно. Там, где все дозволено и оплачено, человеческие страсти рушат всякие границы и вырываются за горизонты болезненных фантазий. Моральные ценности теряют смысл, а вслед за ними тает и уважение к человеческой личности. Это чаша, которую никогда не испить до дна, ведь страсть – сильнейший наркотик.
– Надо ехать, Рома, – отеческим тоном подвел итог Борисов, – Такая возможность представится еще не скоро. Идеальный баланс сил, эффект внезапности и настоящий предлог. С чертовыми могилами и правда что-то нечисто, если уж по-честному.
– Не думаю, что вкусы клиентов борделя настолько разнообразны, – буркнул Антонов и передернулся, мысленно обругав живое воображение.
Поставленная перед ним задача казалась настолько же простой, насколько являлась сложной. Во-первых, учреждения подобного типа, как правило, имеют несколько уровней защиты, и службы безопасности их довольно специфичны. Устранение одного из ведущих следователей Отдела – шаг совершенно безумный, но загнанные звери не разборчивы в средствах. Во-вторых, можно, конечно, положиться на избалованность сутенерской клики вследствие многолетнего статуса неприкосновенности, но и являть излишнюю самонадеянность не стоит. Заведения означенной сферы привыкли очень глубоко прятать свои тайны – если они вообще имеются, и ищейки не окажутся в обычном ворохе грязного белья в прямом и переносном смысле. Ну и в-третьих, провокационная деятельность для подполковника была в новинку. Что-выдумывать и перемешивать два расследования, сохраняя видимость четко упорядоченных действий – та еще работка.
Довольный министр покинул кабинет начальника Особого Отдела в приподнятом настроении. Предоставив офицерам разбираться в деталях, он спешил по текущим делам. В этот день Дмитрий Геннадьевич с особым наслаждением общался с недружественными элементами, подогревая свой политический аппетит запахами окорочков подложенной им свиньи. А, тем временем, следователь ОО, вернувшись в свой кабинет, и все еще ворча про себя, усиленно знакомился со скупыми данными по закрытому объекту. В графе о сроках исполнения этого задания значилось «вчера».
Дверь распахнулась после короткого стука, и в кабинет поспешно вошел опрятный и одетый со вкусом молодой эксперт. Он получил эту работу совсем недавно, но совершенно не выказывал положенной растерянности, свойственной новичкам Отдела. Смугловатое лицо юноши дышало оптимизмом, тёмные смышленые глаза смотрели с вежливым любопытством.
– Вот хотел тебя спросить, Тимур, – иронично-расслабленным тоном произнес подполковник, – Как ты относишься к адептам продажной любви?
Молодой человек поперхнулся, но бойко ответил:
– Я к ним, Роман Андреевич, не отношусь. Надеюсь, и не придется.
Антонов хмыкнул, предложил молодому человеку кофе, и приглашающим жестом указал на стул с высокой спинкой за столом напротив себя.
– Знаешь ли ты историю греческого бога Эрота? – со вкусом начал следователь, когда Тимур уселся поудобнее, ловко уклонившись от пары тяжелых капель, упавших из чашки густого напитка в руке
Не дожидаясь ответа, Роман Андреевич начал небольшой экскурс в легендариум древнего мира.
– Он был сыном Афродиты и Ареса, диковинным плодом любви и войны, и вовсе не походил на нынешние коммерческие изображения пухлого голого пупса, каким его позднее сделали римляне.
– Да, я читал. В детстве, – улыбнулся Тимур
– На мой взгляд, – вздохнул подполковник, – Зевс был совершенно прав, предполагая, что ничего хорошего от подобного союза не народится. Но громовержец не преуспел в своих попытках избавиться от мальчишки. И золотоволосый карапуз вырос в жестокого насмешника, от стрел которого страдали даже боги.
Молодой человек покопался в памяти, и мысленно извлек запылившиеся архивные папки, в которых говорилось о безобразиях дерзкого Купидона.
– Можно предположить, что, в отличие от поэтических чувств, которыми одаряла людей богиня любви, её непутевый сын извергал в мир все существующие извращения и болезненные страсти, – подхватив университетский тон следователя, произнес юноша.Роман Андреевич одобрительно кивнул понятливому эксперту, и подвел итог:
– Выходит, что это, как говорится, «наш клиент».
– Греко-римский языческий бог? – вежливо уточнил Тимур, почти не выказав недоверчивости.
– Ага, – бесстрастно ответил подполковник, – Он самый.
Затея руководства все еще казалась Роману Андреевичу слишком немудреной и опасной хитростью. Но приказ есть приказ, хоть бы даже и не официальный. Никогда не обладавший сварливым характером подполковник, вынужденно вернувшись из области легенд к информативным фактам, теперь излагал суть с брюзгливым ворчанием. Несколько опешивший от нестандартной ситуации эксперт, все же схватывал на лету тонкости предстоящей работы.