Тиберианец
Шрифт:
– Не твое дело!
– Нет, наше!
– Да я ей жизнь вернул! – обида и боль сжали сердце.
– Уходи поздорову, – пожилой крестьянин оттеснил Глеба в сторону, и добавил тихо, но веско: – Парень, ты, видать, совсем рехнулся? Разве можно прилюдно инопланетные приблуды использовать? Был у нас в деревушке лекарь с похожей вещицей.
– И что?! – с вызовом спросил Глеб.
– Забили мы его насмерть. Как коровы начали дохнуть, так и забили.
– Да вы все рехнулись! Это просто устройство! Я же вам жизни спас!
– Кому-то
– А фокарсиане вас бы не тронули?
– А кто ж его знает? В полон вели, – это точно. Зачем – непонятно. Ты нас освободил, – низкий поклон. Девчушка оклемается, может со временем что-то поймет и оценит. Но не сейчас. Уж поверь, пожил я достаточно, видал всякое. Так что лучше иди. Иди от греха. Назад мы дорогу сами найдем, не заблудимся.
Глеба мутило. Мысли путались. Он снова перехватил взгляд Насти, но прочел в нем лишь глубочайший, отталкивающий ужас.
В душе что-то надломилось. Пришла сухая, отчетливая мысль: «назад в деревню мне теперь хода нет. Добрые дела никогда не остаются безнаказанными».
Стало горько. Очень горько, обидно и одиноко.
– Свидимся… – он отпустил ее взгляд, закинул за спину «АРГ-8» и, не оглядываясь, пошел вверх по логрианской дороге, мимо разорванных тел ашангов, подбитой бионической машины, навстречу одиночеству, неизвестности, судьбе…
Никто не попытался его догнать или остановить.
Глава 3
Первый мир. Пустоши…
Сразу за поворотом черные плиты круто забирали вверх.
Обида душила похуже чем дым извержений, от которого постоянно першило в горле, а на глаза наворачивались слезы.
Глеб упрямо шагал по древней дороге, но вскоре злость немного отпустила, беспокойство пересилило, и он оглянулся.
Большинство освобожденных пленников нестройной группой уже брели назад. Они шли, поддерживая друг друга. Используя оптику, Глеб отыскал Настю. Гримаса ужаса придавала осунувшемуся лицу девушки отталкивающее выражение. Нескоро она забудет мучительную агонию, последние секунды жизни и страшное возрождение. А если и сможет забыть, так другие напомнят. Станут коситься, опасаться, перешептываться за спиной.
Страх человеческий, порожденный невежеством, если б он только отталкивал, но нет – убивает.
Несколько крестьян задержались на месте недавней схватки. Они не проявили ни капли милосердия к побежденным. Тяжело раненных ашангов мстительно сбрасывали в пропасть, одобрительными выкриками сопровождая возникновение очередного факела, в который превращался фокарсианин, – враги сгорали заживо, ведь на дне разлома, источая жар, текла вязкая лава.
Вот так жизнь разделилась на «до» и «после».
В деревню сейчас возвращаться бессмысленно. Дед Скайл погиб, а больше у него никого не осталось. Уговаривать сельчан бросить дома и идти через Гиблый Лес к Белым Скалам – пустое занятие. Они напуганы до смерти и не станут слушать.
Но что же мне теперь делать? – тяжело задумался Глеб.
Время до Смещения еще есть. Пусть улягутся пересуды, отгорит страх.
И куда пойду? – он мрачно осмотрелся. Древняя дорога черной лентой карабкалась вверх и вдаль. А вот по ней и пойду. Посмотрю, нет ли за пустошами хороших земель?
Он достал из подсумка фрагмент карты. Черные Скалы (отмеченные на ней непонятным значком), располагались километрах в двадцати пяти к югу. Отсюда их не видно из-за множества дымов, поднимающихся над плоскогорьем.
Интересно, там тоже был опорный пункт тиберианцев? Еще одна цитадель?
Пока он размышлял, окончательно стемнело. В бездонных антрацитовых небесах, образуя дугу, проявились бледные лики планет Ожерелья. Они давали мало света. С наступлением темноты багрянец лавовых рек, пузырящихся на дне тектонических разломов, затопил округу.
После короткого отдыха свинцовая усталость немного отпустила. Мучила жажда. Вода во фляге почти закончилась, – бросившись в погоню за фокарсианами, Глеб не успел пополнить запас, а здесь, среди медленно остывающих после дневного зноя скал, вряд ли отыщется родник или ручеек.
Делать нечего. Надо идти.
Слегка подташнивало, но не от голода (мысль о еде вызывала отвращение). Он выжил, но неизвестно, какую цену заплатил организм за использование инопланетных устройств?
Шаг от шага Глеб пытался вернуть самообладание, восстановить душевное равновесие, но получалось плохо. Тяжелые мысли ворочались в голове. Жизнь резко ушла на излом. Юношеские мечты о странствиях и приключениях уже не казались такими манящими. Он шел в абсолютную неизвестность.
Вскоре логрианская дорога вскарабкалась на плоскогорье. Теперь отсветы подземного огня прорывались из ветвистых трещин. Горячий, напоенный дымом воздух обжигал легкие. Пришлось истратить последние глотки воды, оставшиеся на дне фляги, – Глеб смочил тряпицу и дышал через нее.
Места вокруг простирались абсолютно безжизненные. Куда ни глянь, – повсюду серые скалы, отсветы извержений, да кружащий в воздухе пепел.
Несмотря на усталость он упрямо шел вперед, понимая, – останавливаться нельзя. Здесь не найдешь места для ночлега.
А силы стремительно таяли. Измотанный долгой погоней и последующей схваткой Глеб уже едва передвигал ноги. Плоскогорье казалось бесконечным. Изредка, освещая окрестности, из трещин в скалах вырывались языки пламени.
Чувствуя, что вот-вот рухнет и уже не сможет встать, Глеб, тяжело дыша, остановился, привалился к скале, достал из подсумка автоматическую аптечку, прижал ее блоком анализаторов к своей шее.
Раздалось пощелкивание, затем тревожный писк.
Глаза слезились от дыма, он с трудом прочитал надпись, появившуюся на встроенном экране нанокомпа: