Тибетская книга мертвых
Шрифт:
Наиболее правильным подходом к этому спорному вопросу об истории и происхождении «Бардо Тхёдола», будет, на наш взгляд, подход беспристрастного искателя истины, учитывающего значение временного фактора в антропологии и того факта, что все древние учения, передававшиеся сначала устно и записанные после того, как они выкристаллизовались в устойчивую форму, почти всегда подвергались изменениям. Как и в «Египетской книге мертвых», являющейся египетским «Бардо Тхёдолом», в нем, несомненно, нашла отражение вера бесчисленных поколений людей в жизнь после смерти. Автором его является не какой-то один человек и не какое-то одно поколение людей. История создания этой книги, если она будет полностью изучена, станет только историей создания ее письменного варианта, и вопрос о том, был ли он составлен сравнительно недавно или же при Падмасамбхаве, или еще раньше, не является существенным ввиду древности учений, на которых эта книга основана.
Несмотря на научное освещение вопроса в целом, столь удивительное для этой древней книги, нельзя поручиться за подлинность всех ее строк, поскольку текст, несомненно, подвергался искажениям. Однако в главных своих положениях она, по-видимому, выражает глубокое знание, до сего времени неизвестное многим исследователям религий, знакомит с философией, не менее возвышенной, чем философия Платона, и с психологией, намного опередившей еще не вышедшую из младенческого возраста западную психологическую науку, представленную трудами Общества психических исследований. Следовательно, эта книга заслуживает серьезного внимания Запада, пробуждающегося сейчас для новой жизни в новой эре, освободившегося от многих средневековых предрассудков, и стремящегося обогатиться мудростью всех священных книг человечества, к какой бы религии они ни относились.
XV. ПЕРЕВОД И РЕДАКТИРОВАНИЕ ТЕКСТА
Хотя перевод выполнялся в присутствии редактора, главная работа была сделана переводчиком ламой Казн Дава-Самдупом. Сам лама метко охарактеризовал роль редактора, назвав его «живым словарем английского языка». И действительно, ввиду очень слабого знания тибетского языка редактор мало мог помочь чем-нибудь другим. Переводчик и редактор стремились переводить как можно ближе к тексту, насколько позволяла фразеология тибетского и английского языков. Иногда переводчик отклонялся от буквального перевода, чтобы передать истинный смысл некоторых специальных выражений, понятных только ламам, читающим книгу в подлиннике. Тибетские тантрийские тексты трудно поддаются переводу на литературный английский язык, и поэтому из-за краткости их языка нам приходилось вставлять в скобках в текст перевода поясняющие слова.
Не исключено, что в будущем наш перевод будет подвергнут пересмотру, как и первые переводы Библии. Буквальный перевод европейцем книги, столь трудно понимаемой, как наша, и написанной к тому же на языке символов, вероятно, будет таким же неверным, как и некоторые переводы с санскрита текстов древних Вед (так как переводчик-европеец, находясь под влиянием западных стереотипов, нередко подходит к нехристианским священным текстам скорее с позиций христианина, а не ученого). Даже тибетец, мало что в ней поймет, если он не является ламой, глубоко изучившим тантризм, каким был переводчик этой книги. В лице переводчика ламы Казн Дава-Самдупа предстает глубокий знаток ламаизма, преданный последователь йогических учений школы Великого Совершенства Гуру Падмасамбхавы (он был посвященным членом секты Каргьютпа, основанной великими йогами Марпой и Миларепой). Он владел практиками оккультных учений, переданными ему его Гуру, и прекрасно знал английский и тибетский языки. Вряд ли можно найти в этой стране ученого, который смог бы перевести «Бардо Тхёдол» лучше, чем сделал это лама Казн Дава-Самдуп. Именно он заслуживает благодарности читателей, так как своим трудом помог Западу заглянуть в доселе плотно запертую сокровищницу мудрости Тибета и тибетской литературы.
Общаясь с ним в течение многих месяцев как близкий ученик, я хочу выразить сейчас глубокую благодарность и уважение, которые я питаю к нему как ученик к Учителю.
Перевод был закончен и выверен переводчиком в 1919 г., когда он был директором мужской школы-интерната магараджи Бхутия близ Гангтока в Сиккиме (бывшая территория Тибета) для детей знатных сиккимцев тибетской национальности. Он надеялся, что прочитает корректурные оттиски, но умер раньше, чем они были готовы.
Транслитерированные в переводе слова могут вызвать справедливые возражения филологов, ибо редактор пожертвовал точностью передачи с целью сохранить более простую традиционную, привычную для читателей транслитерацию. То, что было продиктовано переводчиком, было оставлено без изменений. Исправлены только явные, случайно вкравшиеся ошибки. Сам редактор не может быть уверен в том, что его собственная трактовка спорных вопросов не встретит возражений, и что им исправлены все ошибки. Он, однако, надеется, что критики примут во внимание тот факт, что такого рода книга публикуется впервые, и проявят к редактору и переводчику снисходительность в той мере, в какой они, вероятно, ее заслуживают.
Поскольку всех читателей этой книги, несомненно, заинтересует необычная судьба переводчика, я кратко здесь остановлюсь на главных событиях его биографии. Лама Казн Дава-Самдуп (титул Кази указывает на принадлежность к сословию земледельцев тибетского происхождения, осевших в Сиккиме, и свидетельствует о его высоком социальном положении) родился 17 июня 1868 г. Еще в юности, благодаря своим знаниям, он был замечен и привлечен на государственную службу. С декабря 1887 г. по октябрь 1893 г. он находился на службе у британского правительства в качестве переводчика в Буксадуаре (Бутан), а затем занимал должность переводчика при тибетском правительстве. В Буксадуаре он впервые встретился со своим Гуру, известным там по имени Отшельник Гуру Норбу {Slob-dpon-mtshams-pa-Norbu, произн. Лоб-он-тшам-па-Норбу), который обладал большими знаниями и жил строгой аскетической жизнью. От него лама впоследствии получил мистическое посвящение.
Как поведал мне однажды лама Кази Дава-Сам-дуп, в то время, когда он уже окончательно подготовился к тому, чтобы навсегда удалиться от мира и как шишья проходил испытания, его отец, будучи в преклонном возрасте, отозвал его домой и попросил исполнить обязанности старшего сына, жениться и продолжить род. Исполняя волю отца, он женился, и у него родились два сына и дочь.
В 1906 г. магараджа Сиккима назначил его директором школы в Гангтоке, где в начале 1919 г. я с ним впервые встретился благодаря г-ну Сардару Бахадуру С. В.. Ладен Ла, начальнику дарджилингской по лиции и известному буддийскому ученому, по национальности тибетцу, пославшему меня к нему с рекомендательным письмом. Примерно через год, когда наша совместная работа была закончена, лама был назначен на должность преподавателя тибетского языка Калькуттского университета, но, как часто случается с жителями высокогорных областей Гималаев, он не смог вынести тропического климата Калькутты и скончался 22 марта 1922 г.
О высокой эрудиции ламы свидетельствуют его труды: «Англо-тибетский словарь», изданный в 1919 г. Калькуттским университетом, и его редакция «Шри-чакрасамбхара тантры», опубликованная вместе с анг лийским переводом и тибетским текстом сэром Джоном Вудроффом (псевдоним Артур Авалон) во втором томе «Tantrik Texts» (London, 1919). Кроме этих трудов и нескольких небольших работ, опубликован ных Азиатским обществом в Калькутте, лама оставил после себя много заслуживающих внимания неопубликованных переводов с тибетского языка, выполнен ных совместно с сэром Денисоном Россом, майором Кемпбеллом и мной.
И пусть этой книгой будет увековечена память о человеке, который был преданным почитателем учений Великих Мудрецов Тибета и завещал свой перевод «Бардо Тхёдола» всем людям мира, читающим по-английски.
«Дхармакаю своего ума вы также узрите, И, видя То, вы будете видеть Все — Бесконечное Зрелище, круговорот рождения и смерти И состояние Свободы».
Миларепа, Джецюн-Кахбум, XII
КНИГА I [ЧИКХАЙ БАРДО И ЧЁНЬИД БАРДО]