Тибетский лабиринт
Шрифт:
– Лейтенант, мне мерещится, или там действительно люди?
Младший офицер подошёл и, ни слова не говоря, подал начальнику бинокль.
– Точно, люди… двое на лыжах…и с ними ещё кто-то… похоже, собака, – сделав это наблюдение, подполковник вернул бинокль лейтенанту. – Аборигены, это по вашей части, мне претят подобные знакомства.
– Действительно собака…, – подтвердил наблюдение подполковника лейтенант. – Сэр, лыжники направляются к нам.
– Что им нужно? Надеюсь, не станут воровать пищу, как те мерзавцы, что похитили всю тушёнку? – в словах подполковника сквозило
Лейтенант, приникнув к биноклю, не слушал ворчания начальника, видно тот отчитывал подчинённого за давний промах не впервые.
– Но как несутся эти туземцы! – прошептал лейтенант восхищённо – Судя по скорости, прибудут к нам через несколько минут.
– Дикие люди, дети гор, – продолжил ворчать подполковник. – Только дикарь может так гонять по кручам!
Лейтенант кашлянул и неуверенно возразил:
– Когда вы играете в поло, то тоже позволяете себе… э-э-э… несколько рискованные действия, сэр.
Между тем, лыжники, то, ныряя в ложбины, то, появляясь вновь, были уже в какой-то сотне метров от американцев. Один из них намного опередил другого, что касается пса, тот вообще безнадёжно отстал от людей. Первый лыжник, оказавшийся человеком недюжинного роста и сложения, лихо затормозил и встал в трех шагах от лейтенанта, выступившего вперед, чтоб прикрыть старшего по званию от гипотетической угрозы.
Когда незнакомец убрал с глаз авиаторские очки и ослабил шарф, стало видно, что он никакой не туземец, а самый настоящий европеец.
– Господа! – сказал лыжник по-английски. – Рад вас приветствовать. Меня зовут Герман Крыжановский. Мы с женой катались тут, неподалёку, когда заметили ваш караван. Конечно, мы не собирались являться без приглашения, но вы внезапно остановились. Вот мы и подумали, может, что-нибудь случилось и требуется помощь. Скажите, вы не сбились с пути?
– Нет, сэр, – надменно ответил подполковник. – С чего вы решили? Мы просто встали на ночь.
– Здесь? – удивлённо воскликнула подкатившая за миг до того лыжница? – Но в трёх километрах дальше лёд и снег заканчиваются, а на равнине даже в это время года растёт трава, прекрасная настолько, что при желании там можно играть в поло. Неужели вам больше по вкусу лёд?
Подполковник с досадой поглядел на лейтенанта, и тот втянул голову в плечи.
– Моя жена, Ева Шмаймюллер, – сказал Крыжановский.
– О-о, – восхищённо молвил американский подполковник, когда Ева убрала с лица очки, – держу пари, такой красоты не встретить от Эвереста до Мак-Кинли.
– И вы, несомненно, выиграете своё пари, – ничуть не смутившись, подтвердила Ева. – Ведь от Эвереста до Мак-Кинли я, скорее всего, единственная европейка.
– Вы умны настолько же, насколько прекрасны, – сконфузился американец. – Простите, миссис, мы забыли представиться, знаете, в диких местах так быстро становишься дикарём... Илья Толстой[133], подполковник армии США, а это мой лейтенант, Брук Долан[134].
– Как вы сказали? Толстой? – изумился Герман.
Подполковник кивнул.
– Американец?
– Американец! А вы, как я понимаю, поляк?
– Нет, я русский, – возразил Герман.
– Не может быть! – вскричал Толстой. – Ведь я тоже русских кровей, вы должны были слышать про моего деда-писателя…
– Одной крови мало! – покачал головой Герман. – Для самоидентификации нужен ещё дух.
Смысла фразы Толстой не понял, а потому поспешил изменить направление разговора:
– Поразительно, здесь в Тибете, где как справедливо заметила миссис Ева, сложно встретить европейца, вдруг встречаются два русских человека. Что это, случайность или знак судьбы?
– Кто знает, – неопределённо пожал плечами Герман. – Кто знает.
– Но всё же, как вышло, что вы здесь? – продолжил допытываться подполковник.
Герман улыбнулся.
– Мы с супругой гостим у друзей – решили немного отдохнуть от цивилизации.
– Мы недавно поженились, у нас медовый месяц, – добавила Ева.
– Влюблённые обычно предпочитают Бродвей, Пикадилли или Монмартр, но вы ищете счастья здесь, – вставил слово Брук Долан. – Не понимаю.
– А разве вы не слышали, господа, – сказала Ева, – ученые недавно установили, что библейский Эдем находился где-то здесь, в Гималаях?
– Что ж, поскольку наша помощь не требуется, мы с супругой не станем злоупотреблять вашим вниманием и отправимся своей дорогой, – решительно заявил Крыжановский.
– Уходите, даже не поинтересовавшись, что привело сюда, в эти забытые всем цивилизованным миром места нас, американцев? – изумился Толстой, переглянувшись со своим лейтенантом.
– А зачем выспрашивать, если нам и так всё ясно, а вам наша любознательность может прийтись не по вкусу, – обворожительно улыбнулась Ева.
– Как это, всё ясно? – возмутился Брук Долан.
Не переставая улыбаться, Ева объяснила:
– Вон тот большой сундук наверняка доверху набит подарками для тибетских чиновников, наверняка среди вещей находится портрет вашего президента, а в запечатанных ящиках, которые охраняет скучающий солдат, несомненно, радиоаппаратура. Так что, не ошибусь, если предположу, что вы господа офицеры направляетесь в столицу Тибета с дипломатической миссией.
Толстой и Долан молчали. Ева хотела добавить ещё что-то, но тут белый пес, который, не пожелав приближаться к американцам, поодаль дожидался хозяев, наконец, потерял всякое терпение и огласил округу заполошным лаем.
– Нам пора! – извиняющимся тоном сказал Герман и, супруги, более не задерживаясь, умчались прочь.
Толстой и Долан долго смотрели вслед лыжникам. Уносились те еще стремительнее, чем прибыли – белый пёс вновь начал отставать, но несмотря ни на что, упорно таранил грудью снег и бежал следом.
Илья Толстой подкурил потухшую сигару и зачарованно сказал:
– Этот Герман, какая цельная натура, ни трещинки, ни изъяна! Не человек – гранит! Великое счастье знать, куда и зачем идешь! И он ведь знает! А эта женщина… не удивлюсь, если они действительно отыщут Эдем.