Тигана
Шрифт:
— Мудрая и предусмотрительная женщина, — одобрил Ровиго с усмешкой. — Моему бы выводку дочерей хоть половину вашего ума. Никому не может захотеться зайти в «Птицу», — прибавил он, — если только он не страдает настолько сильной простудой, что потерял всякое обоняние.
Алессан расхохотался.
— Приятная встреча на темной дороге, мастер Ровиго, тем более приятная, если это вы хозяин судна под названием «Морская Дева».
Пораженный Дэвин заморгал.
— Действительно я имею несчастье владеть этой старой развалиной и плавать на ней, — весело признался Ровиго. — Откуда вам
Алессан, казалось, очень забавляется.
— Потому что меня просили разыскать вас, если смогу. У меня для вас известия из Феррата. От несколько полноватого, краснолицего мученика по имени Тачио.
— Мой уважаемый агент из Феррата! — воскликнул Ровиго. — Действительно, приятная встреча! Но где вы его встретили?
— Тоже в таверне, должен с сожалением признать. В таверне, где я выступал, а он… ну, по его собственному выражению, спасался от возмездия. Мы двое, по случайности, оказались последними клиентами в тот вечер. Он не слишком спешил вернуться домой, что было, на мой взгляд, вполне предусмотрительно, и мы разговорились.
— С Тачио разговориться нетрудно, — согласился Ровиго. Дэвин услышал с повозки смех. Это не был смех нудной дочери, которую никто не берет замуж. Он начинал правильно оценивать отношение Ровиго к своим женщинам. И невольно улыбнулся в темноте.
— Достойный Тачио, — сказал Алессан, — объяснил мне свое затруднение, и когда я упомянул о том, что только что поступил в труппу Менико ди Феррата и направляюсь сюда на Праздник, он поручил мне разыскать вас и устно передать подтверждение тому, что написано в письме, по его словам, посланном вам.
— Полдюжине писем, — застонал Ровиго. — Так каково же это устное подтверждение, друг Алессан?
— Добрый Тачио поручил мне сказать вам и поклясться милостью Триады и тремя пальцами Ладони, что это правда, — голос Алессана безупречно пародировал интонации гонца из театрального представления, — что если новая кровать не прибудет из Астибара до зимних заморозков, Дракон, спящий рядом с ним тревожным сном, проснется в гневе и его жизнь, отданная на службу вашей милости, закончится насильственной смертью.
Из тени, где стояла повозка, донесся смех и аплодисменты. Мать, решил Дэвин, продолжая прежнюю мысль, даже отдаленно не напоминает сварливую женщину.
— Эанна и Адаон, которые вместе благословляют браки, не допустят, чтобы такое произошло, — благочестиво произнес Ровиго. — Кровать заказана, и изготовлена, и готова к отправке сразу же по завершении Праздника.
— И Дракон будет спать спокойно, и Тачио будет спасен, — нараспев произнес Алессан звучным голосом, каким произносят «мораль» в конце детского кукольного представления.
— И чем это вас всех так запугала бедная Ингонида, не могу понять, — донесся из повозки мягкий, смеющийся женский голос. — Ровиго, разве сегодня ночью мы окончательно забыли о вежливости? Будем и дальше держать этих людей на холоде и в темноте?
— Ни за что, любимая, — поспешно воскликнул ее муж. — Аликс, лишь возникший в воображении образ разгневанной Ингониды затуманил мой ум. — Дэвин обнаружил, что никак не может перестать улыбаться; даже лицо Катрианы, заметил он, потеряло
— Вы возвращались в город? — спросил Ровиго.
Первый скользкий момент — и Алессан предоставил ответ Дэвину.
— Да, — ответил Дэвин. — Мы совершили долгую прогулку, чтобы освежить головы и сбежать от шума, но уже готовы были снова бросить вызов городу.
— Воображаю, как вам троим весь вечер досаждали поклонники, — сказал Ровиго.
— Действительно, кажется, мы добились определенной популярности, — признался Алессан.
— Ну, — серьезно произнес Ровиго, — шутки в сторону, я вполне могу понять, что вы захотели снова присоединиться к веселью — оно еще не достигло наивысшей точки, когда мы уехали. Оно будет продолжаться всю ночь, конечно, но признаюсь, я не люблю оставлять младших одних слишком поздно, а моя несчастная старшая дочь, Алаис, от перевозбуждения начинает дергаться и падать в обморок.
— Как это грустно, — ответил Алессан без следа улыбки.
— Отец! — раздался мягкий, но настойчивый протест с повозки.
— Ровиго, перестань сейчас же, а не то я вылью на тебя воду из умывального таза, пока ты будешь спать, — заявила ее мать, но, как отметил Дэвин, в ее голосе не было настоящего гнева.
— Видите, как обстоят дела? — Купец выразительно взмахнул свободной рукой. — Меня преследуют даже во сне, никакого покоя. Но если вас не окончательно запугала достойная порицания сварливость моих женщин и перспектива встретить еще трех, почти столь же вредных, в доме, тогда добро пожаловать, смиренно предлагаю вам поужинать и выпить в более спокойной обстановке, чем ждет вас сегодня ночью в Астибаре.
— И если сделаете нам честь и останетесь ночевать, предлагаем вам три постели, — прибавила Аликс. — Мы слышали, как вы играли и пели сегодня утром на похоронах герцога. И сочтем за честь, если вы присоединитесь к нам.
— Вы были во дворце? — спросил удивленный Дэвин.
— Нет, — пробормотал Ровиго тоном самоосуждения. — Мы были на улице за стеной, в толпе. — Он заколебался. — Я испытывал к Сандре д'Астибару большое уважение и восхищался им. Земли Сандрени лежат к востоку от моего маленького имения — вы только что прошли мимо его леса. Он до самого конца оставался очень необременительным соседом. Мне хотелось послушать ритуальные песнопения в его честь, а когда я узнал, что мой только что обретенный юный друг и его труппа были отобраны для исполнения этих обрядов, ну… Так вы зайдете к нам?
На этот раз Дэвин предоставил право ответа Алессану.
Белые зубы Алессана сверкнули в темноте, и он сказал, все еще забавляясь происходящим:
— Мы даже не подумали бы отказаться от столь любезного приглашения! Это позволит нам выпить за благополучное путешествие новой кровати Тачио и за спокойный сон его Дракона!
— Ох, бедная Ингонида, — отозвалась Аликс с повозки, безуспешно пытаясь сдержать смех, — вы все так несправедливы!
В доме их ждали свет, тепло и несмолкающий смех. Еще там были три несомненно привлекательные девушки, имена которых слишком быстро пролетели мимо ушей Дэвина в вихре восклицаний и разрумянившихся щек. Кроме одного.