Тигр на свалке
Шрифт:
По территории чужого округа летели относительно медленнее. Морально все почувствовали, что за окнами уже другая страна. Даже дождя здесь не было, будто он должен идти только там, по другую сторону границы. Здесь уже начиналась цивилизация, которой дождь сейчас не был нужен. Облака отсутствовали, светили звезды, серо-желтая луна плыла вместе с автолетом с левой стороны. Всю дорогу пили пиво, веселились и, когда пиво вдруг, неожиданно закончилось, притихли. Примерно через час после пересечение границы ожил Куба:
– Кто в туалет? – спросил он.
Все кроме водителя
– Давай, Федя, посади автолет где-нибудь или я сейчас тут устрою лужу. – Куба был настроен серьезно, однако Федор решил и тут шуткануть:
– А ты окошко-то открой – и туда. Нет лучше красоты, чем мочиться с высоты.
– Сади, говорю, всем надо выйти, уже больше часа летим с последней остановки. Жанна-то что, тоже задницу в окно высовывать будет? Да и выпить купить надо, а то притихли что-то. Никакого веселья.
– Ладно, не бесись, сажаю.
Федор посадил «Москвич» на обочину наземного тракта, над которым они летели. Парни выскочили наружу и удалились опорожняться в ближайшие кусты. Жанна не торопилась. Она посмотрела на Федора и спросила:
– Я видела, как ты выбросил дискету, что отдал тебе Колян. Они что, зря ее скачивали? За что ты тогда платил деньги?
– Дело в том, Жанна, только между нами, что мне и вправду не надо то, что скачал Длинный. Я и сам могу это скачать без проблем. Видела, у меня свободный выезд за границу.
– Тогда зачем?
– Мы оппозиция, Жанна. И это часть моей работы. Ребята видят, что власти ведут скрытую цензуру. Ребята видят, что власти врут о свободе слова. Ребята видят, что никакой демократии у нас нет. Они видят, они общаются с друзьями, те передают это дальше. Молодежь – лучшие избиратели, и даже, если хочешь, лучшие бойцы, конечно, если направить их энергию в нужную сторону. Но направлять надо грамотно, что мы и делаем. Я отвечаю перед партией за четыре высших учебных учреждения в Санкт-Петербурге. Мы делаем нужное дело, пусть скрытно, пусть исподтишка, но когда-нибудь мы будем творить историю открыто. Это лишь вопрос времени.
«Один обманывает другого, заявляя, что информация достается ему с большим трудом и дерет с него немалые деньги, – подумала Жанна. – Другой платит и делает вид, что эта информация его очень интересует, хотя сам тут же, не просмотрев ее, выбрасывает в мусорку. Неплохо устроились. И, главное, что оба довольны. Политика – хитрое дело».
Вскоре вернулись умиротворенные парни и Жанна, выйдя из автолета, удалилась в лесок.
Потом пару километров ехали по асфальтированному тракту, но, закупив в придорожном кафе несколько банок с пивом, взлетели и уже воздухом продолжили путь до Варшавы, огни которой виднелись на горизонте.
Далее случилось самое странное. Об этом уже все перестали помышлять, как только пересекли границу. Произошло то, что назревало, и Жанна это предчувствовала нутром. Федор Петрович, который перестал пить, через несколько часов полета постепенно пришел к мнению, что все, что он сейчас делает, а в прямом смысле летит в Париж – это полное безумие. Конечно, чем дальше он трезвел, тем больше начинал понимать абсурдность ситуации. А вскоре после небольшого
Инцидент же этот произошел в автолете после того, как они приземлились в Варшаве на освещенной оранжевыми фонарями стоянке подле недорогой привокзальной гостиницы с «оригинальным» названием «Варшава». Федор сказал, что ужасно устал и если не поспит несколько часов, то уснет за штурвалом. Чего, конечно, допустить никак нельзя. Парни пошли в отель узнать, есть ли свободные номера. Девушка же осталась с помощником депутата в автолете. У Федора, видимо, проявился похмельный синдром – ужасная тяга к сексу. Он одним нажатием клавиши запер все дверцы и дал команду тонировать стекла. Жанна непонимающе посмотрела на него и спросила:
– Что это значит?
– А вот что, – Федор Петрович навалился на девушку, одной рукой сдвинув рычаг, таким образом опрокинув назад спинку пассажирского кресла.
– Эй, Федя, хорош, – вначале просто сказала Жанна, абсолютно не настроенная на то, чтобы заниматься любовью. Однако помощник депутата молчал, он был напорист и, похоже, отступать не собирался. Жанна, которой совсем не хотелось ссориться с Федором, попыталась сопротивляться, но не сильно, лишь как бы показывая, что именно сейчас она этого не расположена делать. Однако Федор Петрович не сдавался и с силой расстегнул ремень, а потом и молнию на брюках девушки. Перевернул ее на живот и принялся стаскивать штаны, при этом заставив Жанну приподняться на колени. Она слышала, как натужно дышит мужчина сзади, но нашлась сказать лишь одно:
– Я не хочу так. Я вообще не хочу.
– Только так, – пропыхтел Федор. – Иногда надо ставить девку перед собой на корячки, чтобы она почувствовала себя животным.
Эта фраза сразу выбила Жанну из равновесия. Девушка ужаснулась, у нее сразу все стало вызывать отвращение. Подогнув под себя правое колено, она с силой пнула назад, особо не заботясь о том, куда может попасть. Федор взвыл – девушка ударила его кубическим каблуком ботинка как раз в пах. Жанна отползла, перевернулась на спину и начала торопливо натягивать брюки и застегивать молнию, но тут же получила удар в голову. Однако Федор Петрович еще не знал, на что способна эта девушка. Она вновь согнула в коленях ноги и врезала обеими, стараясь попасть в лицо насильнику. Удалось. Помощник депутата опять взвыл, схватился за нос, закрывая его руками, и отшатнулся в сторону, повалившись на свое сиденье. Тут-то в окошко и забарабанила подошедшая команда Коляна Длинного.
– Эй! – крикнул Куба. – Что у вас там происходит?
Федор выжал тумблер, со щелчком открылись блокираторы дверей.
– Убирайся! – крикнул он. – Убирайся, чтобы я больше тебя никогда не видел!
– Очень-то хотелось. – Жанна открыла дверцу, вылезла наружу и под удивленные взгляды парней стала застегивать ремень. – Этот козел хотел меня изнасиловать, – сказала она ребятам. – Получил по роже. Ему урок.
Куба сунул голову в салон и произнес:
– Слушай, урод, хочешь, я угадаю, как тебя будут звать через минуту? Тебя будут звать – труп!