Тигр на свалке
Шрифт:
Мы припарковались у небольшого ресторанчика на набережной. Шумно заняли два столика. Однако Жанна взяла и запросто пододвинула один столик к другому.
– Вот так у нас в России делают, когда за одним столом не хватает места всем.
Хозяева заведения спорить не стали. Заказ сделали разнообразный: тонкие ломтики кабаньего мяса в малиновом соусе и с гарниром из зеленой фасоли, отбивную оленину с зеленью, ребрышки кролика в сметанном соусе, картофель с грибами, сырые устрицы, красную икру, сыры, печеные орехи, кофе. Для меня – гаванскую сигару. От спиртного пока отказались. Деньги имелись, роскошная жизнь продолжалась.
Плотно пообедав, запив все деликатесы кофе, мы в хорошем настроении выбрались под осеннее солнце, чьи лучи еще даже могли немного погреть. Хмель как рукой сняло, и я предложил всей компании просто прогуляться по набережной.
– Надо
– Уже заказаны, – ответил Дюк. – Еще утром оплачены все шесть билетов.
До концерта оставалось несколько часов, и Андрэ с Дюком взяли на себя роль экскурсоводов по Парижу. Мы дружно переместились на прогулочный катер. Плавучий экскурсионный автобус бесшумно поплыл по Сене. Андрэ указывал рукой на разные достопримечательности и важно объявлял их названия. Мы обогнули остров Сен-Луи, за Нотр-Дам вошли в главный канал под Пон-Луи и двинулись на запад. Проплывали под множеством впечатляющих мостов, мимо Тюильри, Лувра, музея Д'Орсе, Трокадеро, а потом причалили недалеко от Эйфелевой башни. Выгрузились. Катер развернулся и пошел вверх по реке к докам Пон-Неф.
Затем Андрэ вместо неспешной прогулки устроил гонку к Эйфелевой башне, ему не терпелось похвастаться этим Чудом света. Мы поднялись наверх, полюбовались Парижем с высоты птичьего полета. Несколько раз плюнули вниз, и вскоре спустились. Потом передохнули в уличном кафе, где выпили немного светлого пива. Везде было шумно, многолико, французы праздновали второй выходной день – воскресенье.
Мы успели посетить еще несколько мест. Париж – это помпезность улиц, это метро, пронизывающее весь город и куда ни глянь раскидавшее свои выходы. Париж – это разливное море вин, вездесущих реклам, маленьких рынков, уличных кафе и закусочных. Площади, улочки, забитые народом. Толкотня вокруг Бобура, пышность бульвара Сен-Мишель. Разноязыкая болтовня, запах ароматических сигарет, сладковатых или пряных духов и одеколонов.
Когда стало вечереть, мы направились к метро, чтобы добраться до «Стад де Франс». Меня стала мучить мысль, что после вечернего шоу мне придется расстаться с Жанной, возможно, навсегда. Ей надо будет ехать в далекую снежную Россию, где медведи ходят по улицам. Я попытался отбросить эту мысль подальше. Нас ждало великое, по мнению Дюка, шоу.
Глава 5. Поле боя – «Стад де Франс».
Друзья Жанны нашлись практически сразу, как только диктор, которому я сунул десять евро, объявил на весь «Стад де Франс» и его окрестности, что их ждут возле четвертого входа Западного сектора стадиона. Они вынырнули из толпы и заулыбались, увидев Жанну. Интересно, как ребята оценили новый имидж девушки? Жанна же, заметив свою потерявшуюся компанию, на радостях обняла их по очереди, потом мы познакомились. Парни из России плохо говорили по-французски и было смешно слушать их тормознутые, корявые выражения. Однако я подумал, что и сам бы говорил во много раз хуже, если бы «Меморлай» не вкачал мне в память пару европейских словарей со всеми правилами произношения.
У ребят из Российского округа уже имелись билеты в танцевальный партер, туда же, куда взяли и мы. Чтобы отметить то, что Жанна нашла своих друзей, а также новое знакомство, мы с бокалами пива пристроились за пластиковыми столиками с большими раскрытыми зонтами (ненужными вечером) в уличном кафе, расположившемся тут же на мощеной площади с фонтаном. Торопиться было некуда. Однако масса молодежи, пытавшейся заранее пробиться ближе к сцене, уже полчаса атаковала входные двери. Охрана с трудом сдерживала этот натиск. Мы просто решили переждать этот вал. По разъяснению Андрэ, мы и так все прекрасно увидим и услышим, при этом будем находиться в более комфортных условиях – не попадем в давку. Да и при «волнах», которые будут создаваться фанатами в присценовой толпе, могут просто задавить или, если повезет, «всего лишь» сломать ребра.
– Все равно в начале будет петь какая-нибудь дешевая разогревающая группа, – добавил Дюк. – Ничего хорошего мы не услышим. Так что торопиться не стоит.
Выпили пива в высоких пластиковых стаканах, немного разговорились. Ребята из далекой России казались нам какой-то экзотикой. Они быстро учились языку, правда иногда путали слова, но пытались острить, хотя шутки у них были странноватые.
Когда глухие удары стали сотрясать стадион и окрестности, мы дружно встали, расплатились и направились внутрь. Давка на входе уже не так ужасала, и мы,
– Дай посмотреть, – попросил его Андрэ, и тот, явно гордясь своим чудом техники, протянул камеру.
Дюруа с видом знатока осматривал это аппарат и. наконец, мотнув головой и причмокнув, сказал:
– Супер! Настоящая, китайская. Сразу видно, что не американская подделка.
– Дорого мне обошлась, – сказал, подбирая слова, Колян. – У нас она стоит годовую зарплату среднего служащего. В ней все как надо, сильнейшее увеличение, запись на пальчиковую дискету, инфракрасный фильтр и еще куча наворотов. Могу заснять прыщ на носу Элвиса.
Слова «пальчиковая дискета» будто током ударили меня. Они напомнили о том, что праздник я себе устроил только на выходные. Лишь недолгая отдушина в моей жизни. Сегодня же надо будет вернуться в колледж и продолжить скрываться там с Алексом и, похоже, не один год.
Буквально час со сцены нас мурыжила девушка –"вой" из семейства оборотней. Мы уже допили все пиво и встали на ноги, чтобы тоже присоединиться к толпе негодующе свистящих. Все это действо веселило, и развеселило еще больше, когда рыжеволосая Лоран достала из сумочки небольшой кальян, начиненный марихуаной. Затягивались по очереди, хватило всем.
Группа волосатиков покинула сцену под восторженные крики типа «Убирайтесь вон!» и дружбы свист публики. Появились озабоченные механики, техники, монтажники, которые стали на глазах преображать сцену, меняя обстановку, подключая и проверяя инструменты. Народ начал припирать нас сзади. После того, как рабочие одновременно скрылись, свет на всем стадионе стал гаснуть, шум превратился в рев. И тут луч сильнейшего света упал на середину сцены и взрывоподобный звук ударил по ушам. В ярком круге пред микрофоном стоял сам Элвис в белом костюме, серебристой сорочке, виднеющейся между остроугольными отворотами пиджака, в расклешенных брюках, с черной акустической гитарой в руках. Он стал сгибать ноги в коленях в такт нарастающей музыки, а выпрямляя их, привставал на носки. Смотрелось это так оригинально, что движения Пресли завораживали. Позади него вспыхнула красная гигантская надпись «ELVIS». Публика взвыла. Ударник начал ритмично колотить по бочке и рабочему барабану, электронный бас завелся сто двадцатью щелчками в минуту. Взревела гитара. Народ вскинул руки и, подпрыгивая на месте, впал в неистовство. Я подумал, что если так играли еще в середине прошлого века, то, наверное, тогда-то и была придумана вся та музыка, что сейчас и обретается в хит-парадах. Хотя, размышлял я далее, наверняка то, что Пресли сейчас собирается играть и петь – хоть и старые, но переработанные по сегодняшней моде песни. Со сцены раздалось:
О, всемогущий Бог,
Я ощущаю жар в моем теле,
Выше, выше,
Огонь подбирается к моей душе.
Девочка, девочка, девочка,
Ты подожгла меня,
Мозг мой пылает,
И я не знаю куда идти.
Вспыхнули еще прожекторы, осветив на сцене группу трубачей и саксофонистов, которые, раскачиваясь в такт, исполнили проигрыш. Пресли затянул припев, а пара толстых негритянок принялась красиво подвывать.