Тигр на свалке

Шубин Дмитрий

Я повернулся к Дойчеру, стоявшему у меня за спиной, и крикнул ему на ухо:

– Дюк, меня эти барабаны лупят прямо по печени!

– А меня – по горлу! – Дюк положил ладонь под подбородок и рассмеялся. Я рассмеялся в ответ.

– А у меня на висках мурашки щиплются! – прокричал стоявший рядом парень по прозвищу Куба. Еще один русский по имени Семя заворожено смотрел вперед, пытаясь вытянуться вверх. Его рост не позволял увидеть все из-за рук впереди стоящих зрителей. Девчонки пританцовывали. Жанна что-то прокричала Коляну и он опустил руку, в которой держал на максимальной высоте камеру, снимая концерт. Он отдал аппарат девушке. Потом присел, она взобралась ему на плечи и Длинный с усилием встал. Жанна начала снимать сцену, с которой неслось:

Я –

только ломоть, ломоть горящей любви.Только ломоть, ломоть горящей любви…

Многоликая толпа, вскидывающая руки вверх, стала единым организмом, которым умело управлял Элвис. Он заставлял подпевать, он заставлял махать руками так, как он сам показывал. Он вытворял невероятные движения, чем еще больше заводил публику. Стадион продолжал безудержно неистовствовать.

Не знаю, как среди всей это катавасии я услышал сзади голос Дюка:

– Эй, дядя, полегче! Прешь, как буйвол.

Я обернулся и увидел, как Дойчер, видимо потеряв равновесие, уцепился одной рукой за рукав соседа, а другой пытается ткнуть в грудь… Кого бы я думал?! Босса! Да-да, покойника босса! Отбив в сторону руку Дойчера, босс грубо оттолкнул Дюка. Друг, будто безвольная кукла, отлетел в сторону, врезавшись в толпу. Босс стоял уже передо мной. Он был все в том же костюме, с той же прилизанной прической, каким я его запомнил при нашей последней встрече. Лицо его выражало полную серьезность, даже сказал бы что злость. Кожа отливала зеленоватой бледностью. Я попятился, уперся спиной в Коляна, который от моего толчка чуть не опрокинул Жанну вниз. Однако, удержавшись, развернулся к нам вместе с девушкой на плечах и собирался, видимо, сматериться. Люди вокруг, поняв, что что-то происходит, тоже начали оборачиваться. В руках у босса сверкнул блестящий пистолет с навернутым на ствол черным глушителем. И тут мне помог случай. Не знаю почему, но босс, увидев, что его снимают на камеру (а Жанна, уставившись в экранчик, продолжала записывать все на дискету), прикрыл левой ладонью свое лицо. Я выхватил свой пистолет и, на ходу сняв предохранитель, выстрелил, стремясь попасть в грудь «покойнику». Попал. Я на стрельбище попадал и не с такого расстояния. Звук выстрела потерялся в непрекращающемся реве публики. Босса отбросило назад и он, опрокидываясь на спину, подмял под себя какую-то девчонку. Мои друзья удивленно посмотрели вначале на упавшего человека, потом на пистолет в моей руке. Никто не произнес ни звука. Я и сам продолжал оцепенело смотреть на босса, и когда тот шевельнулся, поднял голову и посмотрел себе на грудь, на расплывающееся по рубашке пятно темной крови, я крикнул что было сил:

– Валим отсюда!

И рванул вбок, протискиваясь сквозь толпу. Распихивая народ, я на мгновение остановился и обернулся. Удовлетворенно заметил, что за мной тянется цепочка из моих друзей, но тут же узрел и то, что там, в толпе, мелькнула знакомая ковбойская шляпа. Босс приехал за мной не один. Я начал расталкивать народ с удвоенной силой. Выбежав в проход, огороженный бетонными стенами, и подождав пока все выберутся из толпы, я, запыхавшись, произнес:

– Никаких вопросов. Главное знайте, что нам надо мотать отсюда, иначе будет плохо. Всем плохо. Объясню потом.

– Почему плохо? – спросил Андрэ.

– Потому что вы знакомы со мной. Уже многие погибли из-за этого знакомства.

В этот раз я не побежал, пошел быстрым шагом вперед, но тут перед самым выходом я увидел старого знакомого. Негр Гловер по кличке «Боров» стоял сбоку от широких дверей. Он был в длинном черном кожаном плаще и, держа правую руку запазухой, напряженно всматривался в толпу. Он увидел меня и узнал. Моментально сделал шаг вперед и начал быстро приближаться. И когда я уже готов был вытащить пистолет и выстрелить еще раз, несмотря на то, что у входа стояла пара полицейских, меня кто-то сильно дернул за локоть в сторону. Это оказался священник. Тот самый священник из службы разведки Ватикана по имени Атон. В черном костюме и с положенным белым прямоугольником воротничка. Он коротко бросил:

– За мной! – и стал протискиваться сквозь народ назад и вбок, потом побежал вверх по трибуне, пропуская под собой по две ступеньки. Я уже бежал за ним, остальные – за мной. Атон скрылся в одном из незаметных служебных выходов на трибуну. Мы вбежали за ним. Вперед, вправо и влево от нас убегали коридоры. Я спросил:

– Как ты меня нашел? Я понимаю, что те бандюги – через кредитку. Но ты-то как?

– У нас камеры слежения во всех отелях. Твоя рожица забита в компьютер, и как только ты вошел в «Риц», твою внешность отсканировала программа, сличила и забила тревогу. Ну, хватит вопросов. Сейчас пойдем по этому коридору, – священник указал вправо, – там спустимся по лестнице и через запасный выход – наружу. А там окажемся недалеко от нашей машины. Не думал я, что они будут брать тебя прямо здесь. Логичнее было бы следить до того момента, пока ты не встретишься с П. Алексом.

Ребята молчали, никто из них ничего не понимал, но и не пытался встревать, внимательно слушая наш разговор, стремясь вникнуть в происходящее самостоятельно.

– Бандюганам, наверное, надоело ждать, – сказал я.

– Ладно, давайте вперед, я за вами. – Атон мотнул головой в сторону.

Мы резво пошли по коридору, и тут сзади раздались выстрелы. Я свернул за угол, друзья быстренько забежали за мной. Семя упал и ползком устремился к спасительной стене. Мы оказались в просторной нише в компании с парой торговых автоматов, подмигивающими нам своими надписями «Coca-cola» и «Pepsi-cola». Один автомат тут же запищал женским напевом: «Наслаждайтееесь Кока-колооой». И сразу же ожил второй, произнеся бархатистым мужским голосом: "Новое поколение выбирает «Пепси». Первый не уступал: «Всегдааа… Кока-Колааа». Я выглянул из-за угла. Атон стрелял с двух рук, отбивая штукатурку на противоположной стене, и когда опустошил магазины пистолетов, забежал к нам.

– Плохо там, – бросил он. – Трое. У негра автомат. Еще девчонка с ними, которая была с тобой в «Рице». Она в наручниках, но они ее оттолкнули назад к двери. Под пули подставлять не стали.

Я ужаснулся этим словам и, посмотрев на друзей, действительно Жанны не обнаружил.

– Вот черт! – я схватился за голову и присел. – У них Жанна!

Ребята, вжавшись в нишу, зароптали. Я поднялся, шагнул к углу, выглянул и увидел, что троица осторожно, приседая и перебегая, приближается. Расстреляв обойму, я умерил их пыл и, видимо, все же добил босса, убив его во второй раз. Я отчетливо видел, как выплеснулась багровая кровь изо рта, когда одна пуля угодила ему в челюсть, своротив ее набок, а вторая, попав в глаз, откинула голову бандита назад. Атон выглянул и тут же убрал голову. В нашу сторону и мимо, дальше по коридору, полетел рой пуль, выпущенных из автомата. Я вставил новую обойму, передернул затвор, но священник придержал меня:

– Не лезь, – сказал он. – В этой мясорубке, ты проживешь не больше, чем взвод на современном поле боя. Однако молодец, одного замочил. Точно труп валяется.

– Я видел один раз этот труп, – сказал я. – Его головой игрался тигр, катая ее по салону транспортного самолета.

– Да? – Атон удивленно приподнял брови. – Ладно, потом расскажешь.

– Взбудораживающий! Всего два евро, смело покупайте! – вдруг снова ожил один из автоматов по продаже напитков, возможно, полагая, что клиенты колеблются. Второй автомат и не подумал сдаваться: «Прохладный! У нас всего за полтора евро. Лучше „Пепси“ не бывает!». Автомат «Кока-колы» тут же скинул цену до одного евро, на что пепсикольный пододвинулся еще на пятьдесят евроцентов. Ниже автоматы, видимо, опускать цену не могли, поэтому принялись расхваливать свою продукцию, перебивая друг друга, кто на что способен.

Священник выглянул еще раз за угол, сделал пару выстрелов.

– Нам каюк, – произнес он. – Они прикрываются трупом, будто щитом.

А до нас докатывался голос Элвиса:

Мы пойманы в западню,

И я не могу найти выход,

Поскольку я люблю Вас словно младенец…

– Может, мы чем поможем? – Дюк смотрел на священника со всей решительностью.

– Да, – ответил Атон. – Заткните голоса этим автоматам. Думать мешают.