Тигр в дыму
Шрифт:
— Розмарин, — произнесла она. — И букс, и что-то еще. А. полынь. Вот она, вот эта серебристая травка. Вот, понюхай. О Альберт, до чего же он, наверное, был чудесный, этот сад!
Рука мистера Кэмпиона, скользнув, обняла ее укутанные в мех плечи, а губы его оказались у самого ее уха.
— А теперь он как страшный гнилой зуб, такой большой черный коренной зуб, тебе не кажется?
— К тому же грязный и отвратительный, — отвечала она. — Ой, смотри, смотри, они уже нашли тот самый ледник! Неужто это и вправду он?
Мэг и Джеффри, ушедшие было вперед, остановились у небольшого каменного
Внутри оказалось неожиданно светло. Один угол полностью вывалился вместе с куском наружной стены, так что образовалось как бы окно на уровне груди, выходящее на скальный обрыв, с которого открывался вид на море. Это зрелище завораживало. Небо и море сливались у горизонта. Послеполуденное солнце, стекая на зеленую воду, яростно дробило ее своим золотом, а лиловые тени вперемежку с белым плюмажем пены пронизывали ее поверхность мраморными прожилками.
На переднем плане покачивался на якоре маленький рыбацкий баркас, свернутые красные паруса маячили на фоне моря. На таком расстоянии суденышко казалось не больше спичечной коробки, так что названия из двух слов, четко выведенных белой краской на темном борту, прочесть было невозможно.
— Ну что за прелесть! — на какое-то мгновение великолепный вид, такой неожиданно нарядный, целиком захватил их, и Мэг радостно продолжала. — А там еще и дым. Маленькая струйка дыма на горизонте. Видите? Если бы не она, этот кораблик был бы совсем один. Джеффри рассмеялся.
— Первый признак жизни, с тех пор как мы свернули на восточную дорогу. Весьма утешительное зрелище! А то я уж подумал, что мы на краю света. Итак, Кэмпион, настал великий миг!
Они переглянулись и впервые с начала путешествия признались сами себе в том, сколь печальны и бессмысленны их поиски. У всех, кроме Мэг, юность осталась уже позади, и трогательность крохотного наследия, таящегося в этой ветшающей гробнице, троих по крайней мере брала за сердце. Одна только Мэг лучилась от счастья.
— Ты говоришь, это набор каминных щипцов и кочерег, а ты — что это что-то такое непонятное, а ты, Аманда — ты думаешь, что там сервиз дешевого стекла, — говорила она, глядя на каждого из троих поочередно. — А я так скажу: что бы там ни было, оно — мое, и я буду его очень любить. А теперь, Джефф, никаких секретов: мы тут одни. Что нам делать теперь? Поднять пол?
— Нет…
Ливетт пересек каменную плиту, подойдя к самому краю желоба, по которому некогда стекала вода, и остановился, глядя на несомненно викторианскую цементную садовую скульптуру, уже заплесневевшую на своем посту. То было громоздкое неуклюжее сооружение, никогда не бывшее не только красивым, но и мало-мальски приятным для глаза. Невыразительная пастушка, значительно больше человеческого роста, восседала на стилизованном бревне, держа в непропорциональной руке малюсенькую вазочку. Ее широченные юбки размером напоминали бочку, не уступая последней также и в изяществе, а если еще учесть,
— Оно — в этой вот, как бишь ее, — произнес Джеффри. — В постскриптуме сказано только, что «сокровище спрятано в статуе». Думаю, Кэмпион, что лучше всего нам для начала снять ее и заглянуть в основание. Что, попробуем?
И мужчины, оба атлетического облика, особенно в своих пальто, взяли пастушку за талию и за плечо и легко опрокинули. Она оказалась тяжелой, но стояла на слишком маленьком для нее постаменте, который не перевернулся вместе с ней, потому что уперся в стенку желоба, на заплесневевшие плиты которого они с первой попытки уложили саму статую. И там она лежала, поверженная и жалкая. Плоское основание бревна и бочкообразных юбок вместе образовывали изломанную букву «о», похожую на очертания устричной раковины.
То, что тайник найден, стало очевидно. Первоначально отливка была совершенно полая, цементные ее контуры хорошо просматривались, но внутренность оказалась заделана гипсом, неумело, так что из белой массы торчали складки какой-то ткани, возможно, одеяла. Кэмпион ковырнул замазку ногтем, остался след.
— Она мягкая, но недостаточно, — произнес он. — Думаю, нам тут не обойтись без помощи профессионала, ведь та вещь очень хрупкая. Еще нет и трех часов, может, съездим в деревню, позовем местного каменщика? Боюсь, у нас тут ничего не выйдет без специального инструмента.
— Неужели в машине ничего нет?
Щеки Мэг пылали, глаза смеялись, такой она была, вероятно, лет в семнадцать, когда Элджинбродд увидел ее впервые.
— Нет, — Джеффри властно взял ее под руку, и его мужское обаяние и счастье показалось в этом тесном пространстве каким-то вызывающе-агрессивным. — Нет, Альберт прав. Вещь, видимо, в самом деле очень нежная. В письме на это делается упор. Потерпи, дружочек. Что хорошего — проделать такой путь и под конец все испортить! Поедем в деревню. Вы с Амандой подыщете нам комнаты в гостинице, а мы тем временем найдем рабочего. По-моему, проще будет перетащить всю эту штуку… Что там, Аманда?
— Ничего, — рыжая голова выглянула за дверь и появилась снова. — Мне что-то послышалось, но это просто хлопнула дверь. Так значит, в деревню?
— Поезжайте вы втроем. Аманда может сходить в гостиницу. Джефф разыщет представителя власти, а Альберт — каменщика. А меня оставьте тут, — серьезным тоном произнесла Мэг, высвобождая руку.
— И не подумаю, — твердо заявила Аманда. — Ты как минимум тут простудишься, если не свалишься со скалы!
— А мне так хочется остаться с моим сокровищем. Ты не против, Джефф? Для меня это так важно. Ты не возражаешь?
Мистер Кэмпион не вмешивался. Староват он для таких вещей. Взгляд его светлых глаз остановился на лице Джеффри, где мимолетное пламя ревности вспыхнуло и, устыдившись, погасло.
— Поступай как знаешь, дорогая, — наконец смущенно произнес Ливетт. — Оставайся, если хочешь. Это и нас заставит поторопиться.
— Мне тоже так кажется, — она радовалась, как маленькая. — А я просто буду тут сидеть и думать, что же это за тайна Сент-Одиль. Торопитесь, а то я могу умереть от любопытства!