Тигр Железного моря
Шрифт:
Фред медленно покачал головой:
— Ничего такого я не скажу, Энни. Все знают, ты с узкоглазыми на короткой ноге.
Энни пустым взглядом обвел бар, провел ладонью по лицу, затем влил в себя остатки шнапса.
— Я так и думал, Фред. Ты совершенно прав. Китайцев лупят, чтобы они боялись Бога.
Фред приободрился и закивал, а Энни наполнил его стакан до краев. Казалось, он о чем-то глубоко задумался.
— Знаешь, Фред, ты помог мне заглянуть в самую суть Британской империи. Страх не дает британцам возможности отказаться от порки. Вот в чем дело. Откажись они от этого варварства,
Энни мрачно хохотнул и, вытирая рот салфеткой, отодвинулся от стола; Фред поддержал его, рассмеявшись на пол-октавы выше.
Промокнув рот салфеткой, Энни отодвинул свой стул от стола.
— Фред, мне пора. Завтра вечером я буду здесь. И ты давай приходи. Хочу тебе о Яве рассказать.
Фред растянул рот в глупой улыбке и закивал:
— Ну конечно, дружище.
Энни поднялся и, легонько похлопав Фреда по плечу, направился к выходу. Он не стал спрашивать о своем счете, зная, что Фред заплатит.
Выйдя на улицу, Энни нацепил шляпу. Моросил дождь и делал мутным свет газовых фонарей, который сливался с таким же блеклым отблеском заходящего солнца.
Энни свернул на хорошо знакомую боковую улочку. Здесь находилась популярная в округе продуктовая палатка, от которой местным жителям было больше пользы, чем от «Стоффера». В палатке продавали угрей и другую рыбу самых экзотических видов. Щуплые старики в синих мешковатых рубахах и широких штанах сидели под навесом, ели и обсуждали свои дела; над горшочками с угрями поднимался дымок; повар большим ножом разрубал рыбью тушу. Целое семейство котов проживало возле палатки. Коты и рыбьи кишки были повсюду. Ароматы здесь были потрясающие (если только вы любите Гонконг).
Энни остановился, рассматривая китайские слоеные пирожки. Он никогда их не пробовал. Они казались менее опасными для желудка, нежели угри, и выглядели аппетитно. Ребенок бы сказал, что это помпончики из теста со сливовым джемом. Энни открыл зонтик и посмотрел на часы. Тыча пальцем в пирожки, он привлек внимание повара и купил шесть штук. Он никак не мог утолить голод, словно голодал целую вечность. Пирожки оказались необычайно вкусными, и Энни купил еще шесть штук. Опасность обостряла аппетит.
Никто не обращал на Энни внимания. Он стоял, надвинув на нос шляпу, укрывшись ее полями и зонтиком, он наслаждался. Энни спросил у повара, как называются эти пирожки. Повар не понял его вопроса и, качая головой, сказал:
— Не сегодня. Завтра…
Но мальчишка, который работал в «Стоффере», высунул голову из-за двери кухни, улыбнулся Энни и удовлетворил его любопытство.
Филли Фред Олсон, не говоря ни слова, оплатил счет капитана Долтри. Теперь он совершенно успокоился и направился в туалет. Фред чувствовал себя разбитым, но его низкорослое тело, облаченное в вульгарный полосатый костюм в итальянском стиле, двигалось решительно и быстро. Войдя в туалет, он тут же принялся расстегивать ширинку, предвкушая облегчение. Туалет был выложен довольно распространенной в Гонконге зеленой плиткой, поставляемой скорее всего из Голландии. В писсуарах — больших, блестящих, с внушительными фарфоровыми украшениями кремового цвета — журчала вода.
Важную для тела процедуру Фредди сопроводил глубоким выдохом. Он высвобождал эмоции, выдыхал их в остро пахнущее пространство туалета. Дряхлый китаец сидел на стуле у мраморного столика, на котором стояли разноцветные бутылочки, лежали расчески и прочие инструменты, призванные поддерживать мужскую красоту. Китаец не обременял себя работой, читал газету, придвинувшись к раковине с висевшим над ней квадратным и хорошо освещенным зеркалом на медных держателях. В обязанности старика входило принудить посетителя взглянуть в зеркало. Уже за это полагалось отдать ему деньги — пять центов, десять, доллар, если посетитель был особенно доволен своим отражением в зеркале после облегчения мочевого пузыря.
Дверца одной из двух кабинок открылась, и оттуда вышел Энни. Он сунул в рот последний слоеный пирожок, извлеченный из бумажного пакета.
— Эй, Фредди, — сказал он пискляво, — какого черта ты здесь околачиваешься?
— Кто это? — спросил Фредди, не прерывая тугой струи.
— Твой друг, — ответил Энни писклявым голосом.
— У меня нет друзей, — сказал Фредди, не удосужившись поднять голову, чтобы посмотреть на собеседника.
Энни скомкал бумажный пакет и выбросил его в мусорную корзину, стоявшую возле мраморного столика.
— Один есть, — тихо произнес Энни, кладя перед стариком в длинном, зеленого цвета пиджаке на медных пуговицах пятидолларовую бумажку.
В знак благодарности китаец с достоинством кивнул. В этот момент Фред обернулся, застегивая ширинку, и увидел Энни.
— Я точно рассчитал, что ноги принесут тебя именно сюда. Я еще не встречал человека, которому не хотелось бы поссать после того, как его напугали.
Фредди сделал движение, но было слишком поздно. Энни знал, что правой рукой его «старый друг» намерен выхватить пистолет. Поэтому Энни мгновенно произвел хук левой, да так, что филадельфийский жулик согнулся пополам. Удар кулаком завершил дело.
Однако Энни не учел одной незначительной детали: у Фреда Олсона было два пистолета, по одному с каждого бока. Кулак Энни ударился о тридцатидвухкалиберный в замшевой кобуре, и его пальцы пронзила острая боль. У Фреда пистолет успел сломать парочку ребер, так что он несколько секунд ловил ртом воздух, пытаясь выпрямиться. Энни пришлось задействовать правую руку, ибо дело оказалось куда более трудоемким, чем он ожидал. Фред опускал вниз голову (его били не в первый раз), Энни же пытался ударить его снизу, а затем пустил в ход тяжелые, как поленья, колени. Когда Фред уже был готов рухнуть на пол, Энни, удерживая его травмированной рукой, нанес апперкот правой. Такой удар и сам Джек-Тигр одобрил бы, а Фред улетел в мир сладких грез.
Возможно, ему виделось, как Энни подтащил его к писсуару и окунул безвольно болтавшуюся голову в воду. И если для Фреда это была всего лишь «греза», то для Энни — истинное удовольствие. Еще большее наслаждение он испытал, когда нажал на ручку сливного бачка и увидел, как поднявшаяся волна с размокшими окурками заставила Фреда пускать пузыри и молить о пощаде.
— Эй, очухивайся! — воскликнул Энни, тяжело дыша и поглядывая на ушибленные костяшки пальцев. — Мне надо еще поговорить с тобой.