Тигровая акула
Шрифт:
Я решила игнорировать его провокации.
– Отлично. Спасибо за помощь. Я думаю, ты сможешь найти обратную дорогу.
Вновь поставив бокал, Бэнкс поднимается, обходит стол и останавливается возле меня.
– Я уже говорил, мне нужно тебя трахнуть.
– Мне жаль. Придется выбрать другую дату.
– Он приближается почти вплотную ко мне и опускает свое лицо к моему. Меня окутывает его аромат, и его губы оказываются непозволительно близко, так что я вынуждена отвести взгляд и ухватиться за край стола, просто чтобы удержаться от поцелуя с ним.
– Разве ты не хочешь пропустить эту
– выдыхает он напротив моих губ. Я судорожно втягиваю в себя воздух, отчаянно пытаясь дышать, когда он касается меня.
Я уворачиваюсь.
– Что заставило тебя думать, будто я хочу трахаться с тобой в своей квартире?
– Низкий смешок вырывается из его горла, и он скользит носом по моей щеке, его устойчивое дыхание касается моей шеи, и от этого моя кожа покрывается мурашками.
– Очень хорошо, - он всасывает мочку моего уха и прикусывает ее, прежде чем отпустить. В моих легких не хватает воздуха, я резко выдыхаю и с трудом вбираю воздух. Я хватаю свой бокал и осушаю его одним глотком. Он смеется, на его красивом лице появляется широкая улыбка, и мое сердце замирает.
– У тебя есть чем перекусить?
– спрашивает он, открывая мой холодильник, небрежно копаясь в нем, как будто, во-первых, он только что не предлагал трахнуть меня на кухонном полу, и, во-вторых, словно он находится у себя дома.
Я захлопываю дверцу холодильника.
– Нет, у меня ничего нет. Тебе нужно уходить.
– Он игнорирует меня и начинает рыскать по кухонным шкафам, пока не находит рисовые крекеры и арахисовую пасту.
– Знаешь, ты очень надоедливый, - я тычу в него пальцем.
– А ты не по-детски встревожена.
– Это не так.
– Он возвращается на прежнее место у стола и отвинчивает крышку от банки с пастой, разламывает рисовый крекер и погружает его прямо внутрь. Мой мозг готов взорваться. Я вытаскиваю нож и достаю тарелку, ставлю их перед ним, параллельно убирая крошки и выбрасывая их в мусорную корзину.
– Пользуйся ножом!
– рычу я.
Он поднимает бровь.
– Удачный пример, - он продолжает погружать рисовый крекер в банку, и все это время его лицо не покидает самодовольная улыбка.
– Клянусь богом, Лэндон... – предупреждаю я.
– Неужели ты действительно злишься, котенок?
– он смеется. Я подлетаю к нему и пытаюсь схватить банку, но он ловко перехватывает ее, не позволяя мне дотянуться.
– Черт с ней. Ты можешь просто уйти?
– срываюсь на крик я.
– Расслабься, - мурлычет он. Хренов засранец. Он опускается палец в арахисовую пасту, а затем засовывает в рот, медленно облизывая его.
– Ты отвратителен, - ворчу я, снова пытаясь выхватить банку, и на этот раз он держит ее над головой, и, даже находясь на одном уровне с ним, я не могу дотянуться до нее. Я поднимаюсь на носочки, и Бэнкс не перестает смеяться, когда я нависаю над ним. Внезапно его свободная рука ложится мне на спину, и он притягивает меня к себе до тех пор, пока я не упираюсь в него руками, которые оказываются плотно прижатыми к его плечам, как и каждый сантиметр моего тела.
Мой гнев стихает, и его усмешка исчезает, когда его взгляд опускается на мои губы. Я слышу стук банки, опустившейся на стол, и затем его
– Расслабься, Джорджия.
Я закрываю глаза, но не могу отстраниться.
– Я не могу.
– Тогда позволь это сделать мне.
– Я даже не успеваю осознать сказанные им слова, прежде чем он обхватывает меня за талию и поднимает, усаживая на край стола и устраиваясь между моих ног.
– Я не могу ...
– Он приседает передо мной и одновременно раздвигает мои ноги, задирая юбку, прижимаясь губами к кружеву над клитором. Я задыхаюсь, не в состоянии говорить или думать. Все, на что я способна, это чувствовать, как его пальцы впиваются в бедра, чувствовать его теплое дыхание на коже, обещание его губ, его язык. Его пальцы пробираются под кружево, скользнув по киске.
– Лэндон, я...
– О, Господи, все, что он делает, ощущается великолепно.
– Не здесь, - выдавливаю я, но слова теряются в моем протяжном стоне, когда он вторгается в меня двумя пальцами.
– Я могу остановиться, котенок. Просто скажи.
– Я не могу трахаться с тобой здесь, - умоляю я.
Его пальцы толкаются глубже, и я оказываюсь на грани.
– Мы не трахаемся, Джорджия. Я только пробую тебя на вкус.
– И затем его лицо прижимается между моих бедер, он сдвигает трусики в сторону и проводит языком по клитору. Я напрягаюсь, даже когда волна удовольствия угрожающе нависает над моими нервными окончаниями.
– Расслабься, - мурлычет он. У меня больше не осталось сил бороться, и что я могу противопоставить? Лэндон умело играет на мне как на музыкальном инструменте, его рот и пальцы порабощают меня своей власти. У меня нет шансов. Он рвет меня на части, превращая в совсем другого человека, которого я не узнаю.
Его язык кружит над клитором, пока пальцы вновь погружаются в меня. Киска сжимается вокруг него, и из моего горла вырывается утробное рычание. Он заставил меня разлететься на мелкие осколки за считанные минуты. Сцепленные руки над головой напрягаются, и моя спина выгибается в дугу прямо на столе. Мои пальцы тут же впиваются в его волосы, когда я кончаю, и каждая мышца в теле дрожит в напряжении. Когда я кончила, он сильно кусает внутреннюю часть моего бедра, оставляя метку, и его пальцы выскальзывают из меня. Я с трудом дышу, и меня все еще трясет, пока я лежу на спине, уставившись в одну точку на потолке.
Я отказываюсь смотреть на него, но я могу чувствовать его взгляд. Я собираюсь сказать хоть что-нибудь, когда раздается звонок его телефона, разрушающий тишину.
– Механик приехал за машиной, - говорит он. Я просто киваю, прежде чем слышу его тяжелые шаги по коридору. Он говорит по телефону, и я слышу, как он берет мои ключи от машины, прежде чем раздается щелчок входной двери.
Господи, что я делаю?
Лэндон не возвращается. Вместо этого спустя полчаса я получаю от него сообщение: "Котенок. Уже поздно, так что я уехал. Твоя машина в надежных руках. Встретимся завтра? Я все еще чувствую твой вкус, но мне нужно больше. Мне всегда нужно больше. В этом и проблема».