Тигровая акула
Шрифт:
Он ведет меня по "музею", и перед нашими глазами мелькает все больше странной ерунды: оборудование для связывания, картины с пенисами, что-то типа механизированных дилдо, которые выглядят как инструменты для пыток, и, наконец, три сношающихся антилопы. Ага.
Он становится позади меня, его ладони на моих бедрах, и он притягивает меня ближе, будто мы обычная пара в обычном музее перед экспонатом. За исключением того, что наши отношения далеки от обычного. Мы - это мы, и в данный момент смотрим на статую тройничка с антилопами. Это прекрасно нас характеризует.
–
Его губы прижимаются к моей шее, и кожа на моей спине покрывается мурашками.
– Я не думаю, что ты разбираешься в свиданиях.
Мое дыхание замирает, и сердечный ритм ускоряется. Я не должна позволять ему эту близость, но я не могу отстраниться. Он нежно целует меня в шею, и мои глаза закрываются, когда каждое нервное окончание начинает вибрировать.
– Не особо, - я пытаюсь дышать ровно. Я не очень хорошо разбираюсь во всем этом, но для него я могла бы постараться... если бы позволила себе.
– Как и я, но я никогда не говорю "никогда". Некоторые люди способны менять ваше мнение.
– И вот тот самый миг, когда все сказанное полузагадками и предположениями зависает в воздухе между нами. Я поворачиваюсь к нему лицом, и наши взгляды встречаются. Его глаза прожигают меня.
– Ты можешь передумать.
– И вот оно – все его карты, выложенные на стол передо мной. Я хочу вскрыть свои, прямо вслед за ним, но это может все испортить, поэтому я держусь за самоотрицание. Я держу свои карты близко к груди и ничего не говорю.
– Лэндон, я...
– Прекрати думать, - шепчет он. Его рука обхватывает мою щеку, большой палец его руки проводит линию вдоль моего подбородка, и его глаза прикованы к моим губам. Я не хочу думать. Прямо сейчас, прямо здесь, мы в нашем собственном маленьком пузыре, вдали от Лондона, вдали от всего, и мне хочется притвориться, что все это реально и осязаемо. Поэтому я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его губам. Низкий стон пробирается вверх по его горлу, когда его рука поднимается к моей шее, притягивая меня ближе. Я перестаю думать, я просто чувствую. Я чувствую все, что мы разделяем между собой: тоска, похоть и многое другое. Когда я целую Лэндона перед тремя антилопами, я понимаю, что влюбилась. Проклятье.
Никто из нас больше не поднимал эту тему, с тех пор как мы покинули Нью-Йорк. В тот момент, когда мы находились в чужом городе, это было похоже на жизнь во сне, где возможности бесконечны, и все просто. Но теперь мы снова в Лондоне, и реальность обрушивается на нас, как нежелательный, но знакомый друг. Я хотела бы, чтобы мы могли стереть из наших воспоминаний события двух последних дней, но слова похожи на щелчок спускового крючка: как только они сказаны, их нельзя вернуть назад, нельзя вновь обратить в невысказанное. А ущерб, который они наносят, может быть непоправимым.
Нас забирает из аэропорта машина Бэнкса. И снова мы ничего не говорим, пока автомобиль мчится по улицам Лондона. Сейчас четыре часа. Город в это утреннее
Затянувшееся молчание заставляет меня нервничать. Я не знаю, что сказать. Это не может продолжаться в том же духе. Мне ненавистно признавать это, но между нами есть чувства: гнев, ревность, тоска, похоть... любовь. И весь этот сложный калейдоскоп чувств заставляет нас столкнуться с неотвратимой правдой, но никто не хочет признать это открыто, потому что мы оба знаем, что в ту секунду, когда сделаем это, все закончится. Должно закончиться. Я собираюсь сказать ему, что мы увидимся в понедельник в офисе, но он опережает меня.
– Приезжай сегодня вечером в клуб, - говорит он. Его слова звучат больше как приказ, нежели просьба.
– Я...
– Надо просто отказать. Произнести твердое «нет»! Я смотрю на него, и мое сердце бьется немного быстрее. Я не хочу отказывать, даже если я прекрасно знаю, что должна. Проклятье, среди всех людей в этом городе, из восьми с половиной миллионов человек, это должен был быть он - парень, который безоговорочно пересек все проведенные мной границы.
– Я напишу тебе, - выдыхаю и выхожу из машины. Водитель достает мой чемодан, и автомобиль остается у тротуара, пока я не закрываю за собой входную дверь.
Я выключаю телефон на всю оставшуюся часть выходных.
Глава 28
Утро понедельника. Я встречаюсь с Джайлсом за завтраком. Он уже на месте, когда я пересекаю порог кафе, в котором мы обычно проводим завтраки. Я прохожу к нашему столику у окна. Джайлс любит наблюдать за людьми, он называет это своим хобби. Да, он странный. Он успел заказать кофе и пододвигает ко мне чашку, как только я присаживаюсь за столик.
– Ты выглядишь уставшей, Джорджия, - говорит он, не отрывая взгляд от бумаг.
– Я в порядке. Просто разница часовых поясов.
Он заканчивает с просмотром документов и складывает их, поглаживая папку рукой.
– Ты должна взять отпуск. Знаешь, у меня есть дом на Бали. Ты даже можешь воспользоваться моим частным самолетом.
Я улыбаюсь.
– Спасибо тебе, конечно, но, как ни крути, я не могу.
Он пожимает плечами, поднося к губам кофе.
– Мое предложение всегда в силе. Ты даже можешь взять с собой того молодого человека, - он заговорщически приподнимает брови и отпивает кофе.
– Нет никакого молодого человека, - я закатываю глаза.
– Правда?
– он подталкивает ко мне газету и открывает раздел со сплетнями, указывая пальцем на одну из статей. Черт, серьезно? Это фотография, на которой запечатлены мы с Лэндоном, выходящими из ресторана, когда встречались с Лаваром за ужином. Конечно, таблоидам это интересно, потому что его бывшая жена не просто модель, как сказал Лэндон, а Айла Мари, также известная как Айла Бэнкс - всемирно известная модель. Как будто до этого все было проще.