Тигровый принц
Шрифт:
его куртки, чтобы не упасть со скамьи.
– Дерек…
– Ты так хорошо пахнешь. Как дождь, как жимолость, - его губы странствовали по
ее горлу, оставляя жаркие поцелуи. Когда он нашел ее рот, она сдалась его просящему
языку. Его способностям невозможно было сопротивляться. Он целовал ее основательно,
со знанием дела, пока она лишилась всей воли.
– Голодна?- промурлыкал он после
последнего поцелуя, в котором их языки едва касались.
– Хмм…
–
свечами столовую. Они ели сочный ростбиф и идеально хрустящие овощи. Атмосфера
была спокойной. Она не хотела ставить под угрозу его безмятежное настроение, поднимая
этот вопрос, но совесть не позволяла ей продолжать его игнорировать. После орехового
пирога и кофе, она, насколько могла небрежно, спросила:
– Дерек, у тебя есть дети?
Он не двигался и не отвечал. Она была вынуждена оторвать глаза от месива, в
которое она превратила карамелизованный пирог, и подняла их на него.
– Почему ты спрашиваешь?
Ее ресницы нервно трепетали, когда она опустила глаза:
– Это не мое дело, и я не хотела лезть в твою личную жизнь. Мне лишь интересно,
если… ну, ты был с таким большим числом женщин… я думала…- не способная
продолжать, она позволила своему заиканию умереть мучительной смертью.
– Нет, - он долго не отвечал. Когда же он ответил, это было сказано с такой
абсолютной честностью, что она подняла голову.
– Почему ты спрашиваешь?
– снова
повторил он.
Она могла с тем же успехом могла нырнуть со скал в Акапулько. Это будет словно
самоубийственное погружение. Не было никакой возможности избежать этого. Она
должна была сказать ему прямо сейчас.
– На Ямайке, я… как бы это сказать, я должна была… я должна была
подготовиться, но…
Ее глаза умоляли, надеясь, что он заполнит пропуски и освободит ее от надобности
производить это. Но он сидел неподвижно, словно статуя, не моргая своими тигриными
глазами.
– Я не ожидала, что ты придешь и вынесешь меня той ночью, - защищаясь, сказала
она.- У меня не было времени принять что-то. Сколько раз в ту ночь ты… Я имею в виду,
мы… Я имею в виду…- неожиданно ее тревога возросла, и она с раздражением
посмотрела на него.
– Ты знаешь, что я пытаюсь сказать, и ради Бога, перестань так на
меня смотреть.
– Ты говоришь мне, что беременна?
– Нет! Я лишь пытаюсь тебе сказать, что мы не предохранялись, - у нее появилась
мысль:- Или все же да?
– Если ты имеешь в виду, делал ли я вазэктомию, то ответ - определенно нет. Тебе
настолько противна мысль, что ты беременна
– Я всегда хотела детей, - мягко ответила она.- Но учитывая обстоятельства этого
брака, такие, какие они есть, это бы все лишь усложнило.
– Я не вижу причины волноваться из-за этого, - он подошел и положил руку на ее
предплечье, в опасной близости к ее груди.
– Я не могу представить ничего милее, чем
наблюдать за тем, как мой ребенок сосет твою грудь.
Когда их глаза встретились, она сидела неподвижно.
– Я сомневаюсь, что беременна, но думаю, ты должен быть предупрежден, - сказала
она хриплым голосом.
Его рука поднялась еще на дюйм, и костяшки пальцев начала тереться о ее грудь.
– Мне ни к чему предупреждение. Я бы был счастлив от идеи, что ты прекратишь
отрицать….
Она бы могла поцеловать Дейзи за то, что та зашла именно в этот момент,
предлагая убрать со стола. Карен извинилась:
– Я хочу еще почитать о лошадях. Это так захватывающе. И я все еще чувствую
себя уставшей. Должно быть из-за деревенского воздуха. Или из-за катания верхом. Я еще
к этому не привыкла. Я хочу лечь спать пораньше, - несвязно сказала она.
Когда она покинула столовую, то знала, что глаза Дерека смотрели ей в след. Ей
надо было убежать от него. Взгляды, которые они бросали друг на друга, были слишком
интенсивными. Они передавали сексуальные послания, которые лучше было оставить не
переданными.
Она чуть почитала. Но это не помогло уснуть. Она ворочалась из стороны в
сторону в темной комнате. Казалось, прошли часы прежде, чем она отбросила покрывало
и направилась в гардеробную. Может пара таблеток аспирина поможет ей расслабиться.
Она открыла дверь и застыла. В мягко освещенной комнате напротив своего шкафа
стоял Дерек, без рубашки, босой, он как раз расстегивал брюки. Он резко повернулся,
когда услышал ее.
Она балансировала на пороге, полуобнаженное видение, в одной лишь ночной
рубашке, с волосами, спадающими на плечи.
– Извини, не слышала, как ты пришел, - хрипло сказала она. Казалось, свет лампы
освещал каждый волосок в этой скрученной массе на его груди.
– Что-то не так?
– оставив штаны снятыми не до конца, свободно лежащими на его
узких бёдрах, он подошел к ней, в беспокойстве нахмурив лоб.
– Нет. Я просто нервничаю. Думала, что аспирин…
– Ты выглядишь невероятно сексуальной, Карен, - его руки скользнули под ее
грудь, по рукам, до середины спины. Они придвинули ее ближе к нему, везде, от груди и