«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра
Шрифт:
Дальше было почти как у Высоцкого.
«Нас десять, их двое!» Ха! Двенадцать человек в «шахе»…
Ой, мама моя родная, как мы в этой «Сове» пили… Для нас даже лимон порезали. И сахаром посыпали. Закуска, чо.
А надо сказать, как в любом провинциальном городке количество женщин заметно больше количества мужчин. И основная публика той «Совы» как раз была из местных девок разного калибра. Единственное, что нас тогда остановило…
Да заебались мы, честно говоря. Хотелось просто спать, но не хотелось обижать хозяев. Вот и лопали водку с лимоном. Один за другим мои ребята исчезали в темноте — шли на базу дрыхнуть.
База…
Деревянный
Я, как командир отряда, должен был поступить по-джентльменски. То есть — уйти последним с праздника жизни, на котором зажигала магнитофонная Алена Апина. Иначе — не комильфо.
Вот пью, пью…
Да, маленькое отступление. В пьянке есть один забавный момент. Иногда, при соблюдении некоторых условий, алкоголь перестает усиливать опьянение, но поддерживает его. Главное, не торопиться с рюмками. Словно какой-то порог перешагиваешь — потом как воду хлебаешь, хоть бы хны. Вот я до такого состояния и нажрался. Причем внезапно. Вроде только что из колонок неслось:
— Он уехал в ночь на ночной электричке и в дверях ему прищемило…
И девки танцевали, и братья по плечу хлопали…
И раз! Нет никого. Братья под столом, девки в туалете, мужики мои на базе.
Откланиваюсь перед барменшей — больше не перед кем было, и чапаю домой.
И тут вдруг…
Я же, сука, мудрый. Я же понимаю, что утром мои бойцы проснутся и будут страдать. Беру в этом же баре две бутылки водки — по магазинной цене. Какой дурак будет в таком местном баре водку продавать дороже? Ее ж не купит никто и никогда — ну и довольный валю через темный апрельско-майский городок этот.
Иду, песни пою, лепота!
И тут из кустов девичий голос:
— Эй, парень! Помоги!
Это когда я трезвый — злой. А под таким могучим шафэ благороден как слон. Как я могу отказать в просьбе о помощи? Тем более, когда ее прекрасная дама озвучивает. Я в кусты и ломанулся.
А я весь такой в модном, навороченном камуфляже. И сразу видно по харе — не местный.
Барышню я не вижу. Мало того, что я благородный как слон, так я еще и слепошарый как крот. Особенно ночью. После контузии. Ну ты, сержант, помнишь, да?
Значит тут голос:
— Ой, а у вас водка есть?
И черт меня за язык дернул ответить:
— Есть! — а ведь знаю, чем это все закончиться может… Знаю, но не помню. Бывает такое.
— Ой, а угостите дам водкой… — голос из кустов акации. «Акация» — это не только самоходка. [47] Это еще и растение такое. Красивое… Как самоходка… Впрочем, отвлекся. Я, значит, в кусты ныряю, Смотрю… О! Да их тут много! «Вот же мужики обрадуются, когда я им девок на десерт приведу!» — мелькает олигофреническая мысль. Тут я включаю обаяние — хотя смысл? Все равно не видно ни зги:
47
2С3 «Акация»(Объект 303) — советская и российская 152-мм самоходная артиллерийская установка. Несмотря на то, что задание на разработку самоходной гаубицы 2С3 «Акация» официально было выдано свердловскому машиностроительному заводу «Уралтрансмаш» постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 609–201 аж от 4 июля 1967
— Девочки, а пойдемте к нам на базу!
— А нас тут много… — нежный шепот из кустов.
— Сколь? — напрягаюсь я.
— Две…
— Фигня. Нас — десять! — гордо отвечаю я, и дамы радостно соглашаются.
Потом мы идем. Я обеих веду под руки по буеракам каким-то. Херню какую-то на уши вешаю. Ну, все как положено.
Приходим.
Девкам говорю:
— Погодьте! Сейчас будет вам десять мужиков!
Захожу в дом. Включаю свет. Мужики в разнообразных позах храпят, убитые зеленым змием.
— Отряд, подъем! — ору я. — Командир вам баб привел!
В ответ в меня летит сапог, раздается мат и снова храп…
Так… Подвели меня робятки… Придется за десятерых отдуваться… Хотя?
Бужу Захара, то есть Раббита, — тот еще блядун. Поэтому и позывной был: «Кролик». Ладно, ладно. Понимаю. Что не был, а есть. Заодно и ротный, то бишь отрядный, медик. Да какой из тебя медик, прости Господи? Так, мелкое недоразумение в штатном расписании. Рок-н-ролл в армейском, то есть в туристическом, штатном расписании.
— Кролик! Крол, просыпайся! Я баб привел! — говорю я ему.
— Красивые? — бормочет он сквозь сон, не открывая глаз.
— Не видел еще!
— Разглядишь — буди! — и дальше спать.
Козел, как и все мужики.
— А вот хрен! — мстительно отвечаю я и выхожу во двор.
А на улице — холодно. Куда девок-то девать? Они задрогли насквозь.
Да, кстати сказать, готовили мы на костре, прямо во дворе. Ну, я к костровищу девок и повел. И такой весь мачо — давай очаг разводить. Дровишки, береста… А береста была на пнях, с коих мы ее сдирали. На них и сидели. Вот давай я эту бересту сдирать, а одна из девок вдруг схватила топор и с криком:
— ЩА Я ТЕБЕ ПОМОГУ!! — как уебала по пню, но промазала. Мимо планеты, правда, не промахнулась. Это любому сложно.
От крика того загавкали собаки в соседних дворах. Мужики мои же — не проснулись. Крепкие парни. Ну, развожу костер, девок разглядел — красивые! Даже котелок поставил — типа я вам, бабы, сейчас грог сварю. Ага. Грог… Чаю заварю да водки наплескаю — вот и весь грог. И чего-то вдруг палец заболел. Мизинец на правой руке. Тупая такая боль, будто ударился обо что-то. Ну, ударился и ударился. Какая херня? Лучше девок поразглядывать, выбирая. Одна такая побольше и говорливая. Другая такая покрасивше, но молчаливая. Которая говорливая вдруг просит гитару принести. А я ведь мачо! Я ведь — могу! Ну, пошел за гитарой в дом и по пути думаю:
«Так… Которую брать? По уму — надо ту, которая менее красива. От нее процесс лучше. Страшные, они как в последний раз ябутся. А которая из них менее красива? Непонятно еще… С другой стороны, в таких деревнях опасно ебстись. Завтра понабегут родственники с криками: „Это залет, зятек!“ — и чо делать? А до конца вахты еще десять дней… Хм. Дилемма. Бляха, а чо это у меня штаны мокрые?»
Решаю, значит, эту теорему Пифагора, захожу в дом, включаю свет — а как гитару-то искать?
И охреневаю от количества крови на правой руке. Гляжу на ноги — правая штанина из зелено-пятнистой в какую-то бурую превратилась.