Тихая гавань

Все имена, фамилии действующих лиц, равно как и названия населенных пунктов – вымышлены. Любые совпадения случайны.

Солнце медленно спускалось к горизонту. Под ногами тихо плескалась река. Пахло свежестью и немного тиной. Ветви старых деревьев склонялись почти к самой воде, словно усталые путники, желающие напиться. Мой поплавок неподвижно застыл на поверхности воды, метрах в трех от берега. Клева, как обычно, не было. Но меня это не волновало. Я ходил каждый день на рыбалку не ради улова, а посидеть в тишине, подышать воздухом... Присутствие же удочки придавало моим походам видимость хоть какой-то деятельности. Болтаться просто так, ради одной только прогулки, я с детства не любил и не мог. Между тем врач настойчиво рекомендовал моцион.

Пришлось пускаться на маленькие хитрости...

Извините, забыл представиться: майор ФСБ Корсаков Дмитрий Олегович, двадцать восемь лет (исполнилось в апреле), русский, беспартийный, неженатый. В настоящий момент нахожусь в отпуске, в ста километрах от Н-ска, в деревне с романтическим названием Тихая Гавань. Последний раз мы с вами встречались в повести «Изгой», когда после яростного столкновения с пресловутой Структурой я отлеживался на резервной базе начальника Управления и больше напоминал живой труп. Особенно внутренним состоянием: какая-то душевная омертвелость, сердце – как кусок льда и... Впрочем, не буду распространяться на данную тему!

Те, кто испытал нечто похожее, – поймут и так. Остальным лучше не знать. Слишком ужасное состояние! Боюсь, что натуры впечатлительные, проникнувшись моими откровениями, поспешат свести счеты с жизнью. Не хочу брать лишний грех на душу. У меня их и без того хватает. А посему – продолжим ближе к делу.

С той поры произошли определенные изменения. Видя, как я буквально таю у него на глазах, генерал Марков пригласил ко мне православного священника. После подробной трехчасовой исповеди, соборования и причастия на душе заметно полегчало.

Перед уходом батюшка порекомендовал на время сменить обстановку, пожить где-нибудь в глуши: подальше от крови, насилия и ненависти, с которыми мне постоянно приходилось сталкиваться по службе. Точно такого же мнения придерживался и начальник Управления. Но в отличие от священника генерал был гораздо категоричнее.

– По завершении курса медицинской реабилитации отправишься сюда! – заявил он, ткнув пальцем в точку на карте. – Отпуск внеочередной и почти бессрочный. По крайней мере до начала июня. Отдыхай, майор, заслужил! – Так я впервые узнал о своем повышении в звании. – Райское местечко, – вдруг расцвел Марков,– Лес, река, спокойные, дружелюбные люди. Я, помнится, снимал там дачу лет пятнадцать назад... Или двадцать...

Вот так, в первых числах апреля 2004 года я прибыл на электричке в деревню Тихая Гавань и поселился на окраине, в доме лесника дяди Васи, которому представился скромным городским клерком, недавно перенесшим тяжелую болезнь и получившим длительный отпуск от доброго начальства.

Поверил лесник или нет, однако вопросов задавать не стал и, даже паря меня в бане, не произнес ни единого слова насчет множества пулевых и осколочных шрамов на теле, не особенно вязавшихся с указанной профессией. Согласно договоренности, дядя Вася кормил меня обедами и ужинами, а к общению не стремился. Разговаривали мы мало, от силы несколько слов в день. И лишь на 9 Мая посидели немного за столом, выпили за Победу. Подобные отношения меня полностью устраивали. Сразу за домом дяди Васи начинался лес. Река располагалась в получасе ходьбы. Там-то я и проводил большую часть времени. Прочие местные жители занимались каждый своим делом. Они не проявляли (по крайней мере внешне) свойственного деревенским любопытства. В итоге их жизнь и моя текли как бы в параллельных руслах и до 10 мая 2004 года ни разу не пересекались...

Закурив сигарету, я лениво глянул на поплавок. Он, разумеется, и не думал шевелиться. Здешняя рыба не воспринимала меня всерьез. Неожиданно из леса донеслись плотоядное звериное уханье и отчаянный женский крик, тут же оборвавшийся. Выпустив из рук удилище, я поспешил на звук. На травянистой полянке, метрах в ста от берега, лежала молоденькая девушка с перекошенным от ужаса лицом. А рядом копошились два диковинных существа, напоминающие то ли леших, то ли оборотней. Длинные спутанные волосы до пояса, странные одеяния (похожие на «лохматый» камуфляж спецназовцев), вместо физиономий – оскаленные волчьи морды. Хороши, нечего сказать! Будто из народной сказки выпрыгнули. Впрочем, занимались они совсем не сказочным делом. Один держал девчонку за горло, а другой, задрав юбку, стягивал с нее трусики. Заметив меня, оба вскочили, растопырили руки и завыли дурными голосами. Очевидно, напугать хотели. Но не тут-то было.

– Получай, сволочь! – рявкнул я, с разбега врезав первому пяткой в грудь. С задушенным хрипом

он впечатался спиной в ствол старого дуба. Второй выхватил из-под одежды охотничий нож и, злобно рыча, пырнул меня снизу в живот. Блокировав удар сложенными крест-накрест руками, я отшагнул немного назад [1] , произвел соответствующий захват [2] , вывернул запястье противника и одновременно прижал его кисть к его же предплечью. Агрессивный рык сменился скулежем побитой шавки, а сам урод, выронив нож, свалился на землю. Услышав за спиной подозрительный шорох, я инстинктивно отпрянул в сторону. На то место, где секунду назад находился мой затылок, обрушилась тяжелая дубина. Второй мерзавец не терял даром времени! Я ударил ступней наугад, попал во что-то мягкое, проворно обернулся и... увидел лохматую спину улепетывающего со всех ног насильника. Дубина валялась поблизости на траве. Подобрав с земли нож, я собрался уложить гада хорошим броском, но он уже успел скрыться среди деревьев. Второго подлеца тоже след простыл. Девушка, по счастью, была жива. Она успела сесть, одернуть юбку и с плачем разминала помятое горло. С хорошенького юного личика не сходило выражение запредельного ужаса.

– Вставай, малышка, – протянул руку я. – Отведу домой, к родителям...

Деревенский страж порядка – плотный сорокалетний тип с погонами капитана – сидел за столом у себя в комнате и прихлебывал из расписной кружки настоянный на травах квас. Я пристроился рядом на стуле, но от угощения отказался. За открытым окном щебетали птицы в саду. Откуда-то издалека доносились возбужденные бабские пересуды.

– Слышите, майор? – прищурился участковый. – Обсуждают! Вам, поди, кости моют.

– Мне-е-е?!

– Ну да. Вы попросту не знаете местных обычаев, поверьев...

– Какие на фиг поверья?! – опешил я. – Двое ряженых ублюдков пытались изнасиловать несовершеннолетнюю девочку. Я им помешал...

– Вот именно, помешал! – подчеркнуто вставил мент.

– На дубине отпечатки пальцев! – отмахнувшись, продолжил я. – У одного из насильников на груди кровоподтек (след от моего удара). Народу вокруг мало. Чай не Москва! Найти выродков не составит особого труда.

– Это, по-вашему...

– Хватит туман наводить! – разозлился я. – Странные намеки, загадочные взоры... Или мне позвонить начальству в Н-ск?! Наши оперативники быстро вам тут разъяснят.

– Потерпевшая и ее родители наотрез отказались писать заявление, – пряча глаза, сказал капитан. – А без заявления, сами знаете. Что же касается поверий. Гм. Выслушайте-ка сперва одну старинную историю. Тогда вам многое станет понятнее...

РАССКАЗ УЧАСТКОВОГО СЕРГЕЯ СЕЛИВАНОВА (цитирую дословно)

«В начале XIX века жили в деревне два колдуна. Братья Максимовы, Варфоломей и Степан. Дом их стоял за околицей, на кромке леса. Колдуны как колдуны. Порчу наводили, порчу снимали, в церковь никогда не ходили. По ночам, обернувшись волками, по лесу рыскали. Ну... еще краденое находили (за плату, естественно), травы, воду и соль заговаривали. Приворожить могли по заказу и так далее. Боялся их народ. Н-да-а! Подарки богатые приносил, чтобы вреда не чинили. Но однажды задумал старший брат Варфоломей жениться. Причем невесту выбрал не какую-нибудь, а засватанную, которой назавтра под венец идти. Ему, конечно, отказали. И поклялся колдун отомстить. На вторую ночь после свадьбы в спальню молодых запрыгнули через окно два огромных волка, бешено расхохотались да перегрызли глотки мужу с женой. Подозрение сразу пало на Максимовых. Вломились люди к ним в дом, а у братьев морды в запекшейся крови, и в углу разодранная фата валяется. Били их долго, смертным боем. Затем, чуть живых, сунули в мешки с камнями и утопили в реке. По дороге к месту казни братья наперебой кричали из мешков: «Рано радуетесь!.. Мы вернемся на Землю! И не одну невестушку возьмем, а многих!»