Тихая стража. Дело о похитителе душ.
Шрифт:
Телламат подошел к лавке, поднял полотенце, несколько мгновений смотрел на рану, затем повернулся к Ройсу.
– Будет нелегко. Я постараюсь, но ничего не могу обещать. Если бы на моем месте был кто-то из старших...
– Сделай, что сможешь, - сказал Феликс.
– Лавка слишком узкая.
– Телламат осмотрелся.
– Застелите стол чистым холстом, и положите его сверху, - распорядился он.
– Еще мне нужен будет таз с кипятком, два горшка и две чаши. И еще вино. Самое крепкое, что есть в доме.
– Простите, мессир, но у нас нет вина, - извиняющимся тоном сказал Азхол, разведя руками.
– У меня есть, - вмешался
– Люди Энцо оставили двух лошадей со всем добром, - сказал он, водружая на стол большую флягу, в которой что-то булькало.
– Вот, отличное выдержанное хашское.
– Судя по всему, Лесьер уже хорошо распробовал содержимое фляги.
– Подойдет, - сказал туат, подойдя к фляге, открыв ее и нюхнув из горлышка.
– Курт, - позвал Феликс старого воина, и они, приподняв тело Уолтера, аккуратно перенесли и положили его на стол, уже накрытый Азхолом чистой простыней.
Ройс помог Телламату снять с Уолтера кольчугу, и отошел. Больше в помощи туат, по-видимому, не нуждался. Дождавшись горячей, курящейся паром воды, он снял плащ, под которым обнаружились легкие, непонятно из чего сделанные штаны, заправленные в высокие сапоги, бежевая куртка и шелковая рубаха. Бедра были опоясаны ремнем, с которого свешивался десяток мешочков и кошелей, разнообразных размеров и веса.
Сняв пару мешочков с пояса, туат открыл котомку и достал небольшой кожаный футляр. Когда он открыл его, Ройс увидел какие-то инструменты: в металле тускло отразились холодным светом огоньки зажженных Азхолом свечей. Курт с Феликсом смотрели на приготовления молодого туата с видимым спокойствием: и тот, и другой были знакомы с методами лечения феалотов, считавшимися лучшими целителями в Хионе. Азхол же поначалу смотрел на разнообразные крючки, зазубренные ножи, пилки и тонкие иглы, что раскладывал перед собой туат, с широко раскрытыми глазами, а затем, не выдержав и сотворив перед собой охраняющий знак Святого света, вышел из комнаты.
Телламат, меж тем, разлил кипяток по горшкам и чашам. В один из горшков он положил все инструменты, во второй налил вина. Потом начал доставать из мешочков странно пахнущие травы и кидать их в чаши, одновременно что-то напевая под нос. По комнате поплыли ароматы разнотравья: сирень, гиацинт, мята, свежескошенная трава, душистая полынь, сладкая ваниль и совсем незнакомые Феликсу.
Наконец туат поставил оба горшка и чаши перед собой на стол, возле тела Уолтера, и оглянулся на Ройса.
– Нам уйти?
– спросил Феликс.
– Можете оставаться, - ответил тот.
– Только не шумите.
Ройс кивнул. Курт встал, и, со словами, - пойду гляну, куда же запропастился этот Румпель, - вышел из комнаты.
Туат взял один из коротких острых ножей, лежавших в горшке, разрезал стеганный подкольчужник, рубаху, промыл рану и вокруг нее холстом, смоченным вином. Уолтер застонал, но юноша лишь положил ладонь ему на лоб, что-то напевно выговаривая на незнакомом Феликсу языке, и вскоре Корвин опять затих.
Телламат, взяв из горшка несколько крючков, похожих на рыбацкие, только без бородки, потянулся к ране, раскрыл края, закрепил крючками. Затем надавил возле нее и из раны начала сочиться черная сукровица. Туат, продолжая обтирать место ранения вином, взяв один из ножей, изогнутой формы, начал чистить рану. Его напевный речитатив усилился, стал более монотонным. Звуки неведомого языка будто выстраивались в призрачную карусель, которая то
– Мессир. Мессир.
– Ройс вздрогнул, открыл глаза. Перед ним стоял Курт.
– Румпель со своим десятком уже здесь.
Феликс поднялся со скамьи, прислушался. Во дворе были слышны громкие голоса, конское ржание, собачий лай. Он взглянул на стол. Уолтер все также лежал в беспамятстве, однако, нездоровый землистый цвет сошел, лицо порозовело. Его больше не лихорадило. На животе, там, где раньше зияло отверстие раны, белел чистый квадрат холста.
– С вашим другом будет все в порядке, Феликс Ройс. Богиня Т`а была сегодня благосклонна к нему.
Ройс повернул голову. Молодой туат сидел на скамье, привалившись к стене. Выглядел он изможденным, как будто несколько дней не ел, не пил и таскал грузы где-нибудь в гавани Мирра.
– С тобой все в порядке?
– спросил Ройс.
– В порядке все, - отозвался Телламат.
– Просто сил много потратить...потратил.
Феликс подошел ближе, встал напротив юноши.
– Я у тебя в долгу, аратар, - использовал он слово, которым туаты именовали самых уважаемых членов своего народа.
– В моих землях ты всегда найдешь кров, пищу и любую помощь, какая будет в моих силах.
– О, ты излишне превозносишь меня, друг-человек, - устало улыбнулся Телламат.
– Я всего лишь исполнил свой долг. Любой из старших справился бы с такой раной, даже не запыхавшись. А я сейчас, пожалуй, даже маленькой царапины не залечу.
– Надеюсь, ты примешь мое гостеприимство? Тебе надо отдохнуть. Но, если ты торопишься, я могу дать тебе лучших лошадей и эскорт до самого Хребта.
– Нет, - покачал головой туат.
– Я никуда не тороплюсь. И с радостью приму твое предложение.
– Я хотел бы перевезти своего друга в замок.
– Не сейчас. По крайней мере, не раньше чем через два колокола. Рана должна успокоиться, а жизненная сила трав - проникнуть внутрь и смягчить его боль.
– Хорошо, - кивнул Феликс, - мы подождем сколько нужно. Я скоро вернусь.
– Он повернулся и вышел во двор.
– Мессир, - к нему подошел Ланс Румпель, заместитель Курта.
– Я привел весь десяток, как вы велели. И собак.
– Он махнул в сторону, где Эрвин Мерхель, лесничий Ройса, сдерживал на своре трех борзых, оглашающих двор лаем.
– Возьми шесть человек и собак. Пройдите по следу до земель графства. Наемники, скорее всего, уже в его землях, но, на всякий случай, проверьте. Если застанете их на моей земле - убейте. В благородство не играй, лучше всего - арбалеты.
– Понял, - кивнул Румпель и направился к столпившимся вокруг телег дружинникам. Через пару минут Мерхель спустил собак, с громким лаем бросившихся в северном направлении, и семеро всадников с факелами устремились за ними.
Ройс подошел к телеге. Там уже Себаст колдовал над ногой Эзры. Оставшиеся солдаты из десятка Румпеля, развлекали своего раненого собрата скабрезными историями. Двор был освещен десятком факелов, привезенных дружинниками.