Тихий Холм. Постскриптум

Старков Георгий

Иногда в городе появляются люди. Обычно они приходят в одиночестве и исчезают в белесом тумане, боязливо оглядываясь. В их глазах горит искра безумной надежды. Большинство людей не возвращается из странного тумана, навсегда теряясь в молчаливых кварталах и тёмных катакомбах. Те, кто возвращаются, выглядят совсем иначе, чем когда входили в город. Они уже не смотрят по сторонам –

идут спокойно, глядя вперёд, и зрачки уже не хранят тот таинственный свет, что прежде. Люди уходят из Тихого Холма, чтобы никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не рассказывать то, что они пережили в этом городе. Они не рассказывают, каких невообразимых существ таит в себе туман, не рассказывают об ужасе, который живёт в этом сонном городишке. Они не рассказывают, как им им казалось, что там, в глубинах тумана, они слышат далёкий цокот чьих-то шагов – цок-цок, цок-цок, ровно две пары ног, – и звонкий девичий смех. Но только они пытались прислушаться, как звуки становились тише и исчезали вовсе, превратившись в плеск волн озера Толука.

Хотя, может быть, это им только казалось…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Эту повесть с полным правом можно назвать навеянной серией альбомов Broken Notes, которая, в свою очередь, навеяна творчеством Акиры Ямаоки, небезызвестного поклонникам Silent Hill. У меня (как, наверное, у многих других) сложилась привычка во время прослушивания любимой музыки невольно складывать в голове различные образы – чем больше нравится музыка, тем картины красочнее. Из скопления таких образов и вытекла повесть.

Кладкой, основой всего, послужили композиции Return to Sanity и Life Eclipsed из альбома Broken Notes Melancholy, а также трек Crimson Paintings из альбома Broken Notes Intermission Volume 2. Пожалуй, самое большое влияние на повесть оказала первая композиция – с самого начала в голове возникла яркая картина пустынной, заброшенной церкви и длинного ряда пыльных кресел. Затмевая интерьер, из широко распахнутой двустворчатой дверцы льётся зернистый молочный свет. Посреди этого почти небесного сияния в проёме двери стоит Хизер, немного повзрослевшая, но всё

та же самая. В глазах у неё удивление, грусть, тоска по безвозвратно ушедшим временам и – самое главное – радость. Она вернулась в родной город, как ей и было предписано… Вся картина излучает смирение и умиротворение.

В отличие от этого, Life Eclipsed создала мысленный образ не сразу. Скорее, она взяла особым настроением, которое неизменно появлялось при прослушивании – настроением позднелетнего дня, синего неба и идиллического горного пейзажа, нарушаемое надвигающейся темнотой. Коричневое закопчённое стекло – сквозь него желтеет тусклый диск солнца, постепенно приобретающий ущерб с правого края. Затмение жизни, момент истины… Если человек и должен принять переломное решение, то именно в этот миг – миг тишины.

Crimson Paintings – композиция спокойная, создающая тоже вполне чёткую картину, почти как мини-фильм. Сначала – серый шероховатый асфальт, на котором видны детские классики, нарисованные голубым и розовым мелками. Потом камера смещается вверх, и в обзор попадает хмурое небо, низвергающее мириады свежих снежинок, которые тихо заметают город. И посреди снегопада, над нарисованными классиками, стоят Хизер и Алесса. Просто стоят и негромко разговаривают – не кричат друг на друга, не пытаются убить. Кажется, на губах обеих девушек играет светлая улыбка. И заключительный кадр: снежинки, застревающие в волосах Хизер, придавая им непыльную седину.

Каркас был именно таким. Всё остальное – лишь интермедия между ключевыми образами, мостик, перекинутый с одного хребта на другой. Зачем я написал это послесовие – затем, что хочу вас попросить: послушайте как-нибудь эту музыку. Если повесть вам понравилась, то композиции послужат интересным дополнением. А если вам моё творение не понравилось, то, я надеюсь, первоисточники передадут желаемое настроение лучше, чем это смог сделать я.

Спасибо вам.

Георгий Старков с. Соттинцы – г. Якутск 19 августа 2006 г. – 8 октября 2006 г.