Тихий конец света
Шрифт:
— Как обещал, — сказал он, снимая наручники и мешок с головы ведьмы.
— Оставь нас, — попросила арестантка.
Матвей вышел, защелкнув замок на двери. Две женщины, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Шувалов понял, что между ними происходит ментальный разговор. Арестантка внезапно оказалась возле ведьмы, легко откинула израненные руки и вцепилась когтистыми пальцами в горло. Ведьма забилась в предсмертной агонии на полу. Сквозь сжатые на горле пальцы потекла темно-красная кровь. Из открытого рта показалось черное облако. Убийца отскочила в
— Вентиляцию и звук в стандартное положение, — сказал он побледневшим охранникам, — и вызовите команду зачистки. Пусть ведьму похоронят.
Шувалов поднялся в комнату. Нина поила лежащего на кровати Данила куриным бульоном. На столе стоял поднос с картофельным пюре и котлетами.
— Привет, — устало сказал Матвей.
— Здравствуй, Матвей, — Нина робко улыбнулась.
Шувалов достал из шкафа полупустую бутылку виски.
— Будете?
— Нет, — ответила Нина, — а больному нельзя.
— Он не больной, а раненый в неравном бою со злой ведьмой. Героям надо выпить.
— Спасибо, Матвей. Я не буду, — сказал бледный Данил.
— Почему в неравном? — Нина удивленно подняла брови.
— Потому, что на одну женщину напали два мужика с оружием, — Шувалов приложился к горлышку бутылки.
— Она не женщина, — Данил приподнялся на кровати. — Она вообще не человек.
— Она уже никто. — Матвей сделал глоток из бутылки. — Ее убила ведьма из пятой камеры.
— Как?
— Молча. Я отдал ей задержанную. Такой был договор. Где лежат фотографии Профессора?
— В столе.
Шувалов открыл ящик и взял два фото, спустился на минус первый этаж к пятой камере. Труп уже забрали «уборщики».
— Ты можешь мне сказать, где этот человек сейчас находится.
Арестантка взяла фотографии и провела по глянцевой поверхности ладонью.
— Это не человек. Это кукла.
Шувалов сходил в кабинет к техникам и попросил их распечатать фотографии академика и Кирилла Пронина.
— Смотри, — Матвей дал женщине снимки. — Он мне очень нужен, кто-то из них в теле куклы.
— Для этого понадобится время, — ответила ведьма, — приходи завтра утром. Но я ничего не обещаю.
— Постарайся. Тебе что-нибудь надо? Еда, кровать, что хочешь?
— Сигареты и кофе.
— Охранник принесет, — Матвей дал ведьме сигарету и поднес огонек зажигалки. — Ты же хочешь выйти отсюда?
— Меня не отпустят, — уверенно ответила женщина.
— Как тебя зовут?
— Марфа, — женщина секунду молчала, потом слабо улыбнулась. — Я уже почти забыла свое имя.
— Все в жизни меняется, Марфа.
Когда Матвей вернулся в комнату, Нины уже не было.
— Тебя осматривал Никифор? — спросил он лежащего на кровати Данила.
— Никифор уехал с Петром Ивановичем на раскопки города. По преданиям там должна
— И Никифор поехал искать инструкцию, — утвердительно сказал Шувалов.
Данил кивнул, прикоснулся к раненому плечу:
— Рана не серьезная. Меня Нина вылечит. Она умеет.
— Умеет, — согласился Матвей. — Плечо лечить — сердце калечить.
— Она не виновата. — Данил оперся спиной о стену. — Не беспокойся. Все уже прошло.
Шувалов посмотрел в старые глаза напарника и понял, что все действительно прошло.
— Ты знаешь эту ведьму? Марфу.
— Знаю. Марфа — женщина Никифора. Она не ведьма — она ведунья. Очень сильная и опытная ведунья. У нее рождались мертвые дети, и она на этой почве повредилась рассудком. Начала все крушить вокруг себя. Много людей погибло до того, как ее успокоили и закрыли.
— Ее никогда не отпустят?
— Может и отпустят. Как боги решат.
— Черт, — Матвей резко встал и открыл окно в комнате. Облокотился ладонями о подоконник и сделал пару глубоких вдохов. — При чем тут боги?
— При том, что они ее здесь держат. За ней следит Часовой. Если б не он, ее не удержала бы никакая охрана.
— Часовой — это то привидение, нарисованное возле входа?
— Да, — спокойно ответил Данил. — Только он не привидение — он Охранник.
Шувалов сел на подоконник, свесив ноги на улицу и закурил.
— Сегодня вечером я поеду на фестиваль Иисуса, — сказал он, глядя на листья клена, блестевшие в солнечных лучах.
— Я тоже поеду, — твердо сказал Данил.
— Посидишь в машине, прикроешь выход. В толпе от тебя толку мало.
— Хорошо, — кивнул Данил и, надев наушники плеера, прикрыл глаза.
Вечером Матвей спустился в камеру к Павлу Геннадьевичу, напялил ему на голову мешок, надел наручники за спиной и загрузил в багажник «Субару».
— Решил отпустить? — Данил сидел рядом с Матвеем на пассажирском сиденье. По его виду нельзя было определить, что утром ему пробили насквозь плечо.
— Пашка уже как тряпка стал, — с выражением презрения на лице сказал Матвей. — Покаялся мне во всех своих грехах. Начиная с писюнкового возраста до этих дней. Говно редкостное.
— Ты его так подавил, что он тебе как раб теперь. Добровольный раб. Ему будет тяжело без тебя.
— Он все забудет.
Шувалов приехал на пустынный пляж, когда солнце почти утонуло в море. Он вытащил Павла Геннадьевича из машины и положил на песок.
— Спи, — мягко, но настойчиво говорил Матвей. — Ты сейчас уснешь, и ничего не будешь помнить. Ты приехал утром на работу. У тебя на десять часов два клиента. Но они не пришли. Ты заснул и очнулся на пляже. Все, что было между этим — ты не помнишь, — тон Матвея изменился на командный. — Ты никогда в жизни не будешь экстрасенсом! Ты будешь боятся всего, что связано со сверхъестественными силами! Ты поедешь в село коз пасти! А теперь — спи!