Тихий шепот любви

Роа Виктория Алекандровна

— Мне кажется, — я выдохнула в сторону дым. — или у тебя стало больше женщин?

— Ох, Лора. — улыбаясь, Отто поправил воротник своей пожелтевшей рубашки. — ты должна понимать, как тяжело приходится девочкам.

— Так тяжело, что они предпочитают попасть в твой выставочный двор? — стряхнув пепел спросила. — парадоксально. В ситуации, где можно выбрать смерть от удушья петли, они выбирают медленные муки в твоем притоне. Признавайся, — я затянулась. — откуда новенькие?

— Прекрати выставлять меня каким-то извергом. Я никого не похищаю. — Отто улыбнулся. — все, кого ты видишь, нашли свое пристанище под моим крылом заботливого хоз…отца.

Я обратила внимание на некое подобие сцены,

где стоят два дивана на которых изгаляются новые женщины. Те женщины, что были постарше, медленно раздевались для привлечения клиентов оголяя свое потрепанное тело, а те, что младше наоборот, старались прикрыть все свои девичьи местечки, чтобы грязный взгляд не проник в них. К тому же, этот скунс Отто не придумал ничего лучше, как выставить их совершенно голыми. Идиот. Сыро. Они быстро заболеют. Взрослые торговки телом, раскрепощённо раздвигали ноги, демонстрируя посетителям свои лохматые промежности, поглаживая ладонями бедра, они довольно запрокидывали головы, чтобы показать готовность к сексу, но только эти звери, что хотели попробовать на вкус женщину, больше отдавали предпочтения молоденьким девочкам, что так стеснительно прикрывались своими ладонями. Да, они хотели животного соития с молоденькой девчонкой, что, краснея старается не смотреть в глаза. Я заметила одну любопытную деталь, так или иначе, но каждая из этих взрослых женщин, постоянно поглядывали на Отто, как на любящего отца, который должен дать добро на первый секс. Как же это отвратительно.

— Неужели все так прибыльно? — докурив сигарету, я затушила окурок в пепельнице. — кто-то позарится на этот второй сорт?

— М? Знаешь, есть в этом небольшая ирония. — Отто подставил стул, и обхватив ладонями спинку, сел рядом со мной. — те, кто постарше, хотят, чтобы я относился к ним, как верный супруг, что гладит по голове и шлепает по ягодицам свою королеву, а потом…

— А потом сдает местному забулдыги за несколько монет. Отличный ты муж. — я вздохнула.

— А те, кто младше нуждаются в отце, что так хочет их защитить, и как видишь, я справляюсь с обеими ролями отлично. Если честно, то работать с теми, кто младше — удобнее. Они покорные, и хотят выполнять любой каприз клиента, а вот мои взрослые малышки уже с характером.

— Отто, не смеши меня, черт. — я достала вторую сигарету. — они боятся тебя, вот и все. Давай честно, сколько раз ты умудрялся ненароком ударить их ногой по лицу? — затянувшись спросила я. — допустим, эта молоденькая любовница плохо поработала губами, и ты тут как тут, на защите желаний клиента даешь проститутке хлесткую пощечину разбивая что-то на милом личике в кровь?

— Лора, как ты могла обо мне такое подумать, гарпия ты несчастная? — Отто возмущенно выдохнул. — разве я хотя бы раз поднимал на женщину руку? Что ты такое говоришь?

— Тогда почему вон та невинная девочка, что сидит в ногах у выжившей из ума бабы, с таким ужасом смотрит на тебя, и да, синяк на ее прелестной щеке, конечно же, не твоя работа. — я выдохнула дым тремя колечками. — не пытайся мне врать, твои повадки я прекрасно знаю, щенок.

— Это был наглый, но очень богатый клиент. Ты знаешь, таким я все прощаю. Он раскрыл бутон ее шикарного цветка, и теперь пчелки так и хотят собрать ее нектар. — Отто почесал щеку. — летят, как мухи на мед.

— Угу, именно на мед. — я сделала очередную затяжку.

Из-за кулис вывели еще одну обнаженную девушку, и тут прищурилась я. Меня заинтересовала ее необычная внешность. Она вроде такая милая, и молоденькая, но этот ее совершенно не детский взгляд. Этот взгляд убитой жизнью женщины, что видела так много, что ей уже самой от этого страшно. Может быть, я слишком сентиментальна, но таких зеленых глаз я никогда в жизни не видела. Ее каштановые, вьющиеся в мелкую

кудряшку длинные волосы, закрывают лопатки, мягко спадают на плечи, и лишь кончики касаются груди. Она хмурится. Круглолицая девушка робко смотрит на присутствующих в зале людей. Откровенно говоря, она толстенькая. Невысокий рост, и это ее созревшее телосложение очень необычно смотрится на фоне ее сверстниц. Женщина отвела ее в сторону, где сидят четырнадцатилетние девочки. Животик с выцветшими растяжками, полная, налитая грудь и складки, что явно отчерчивают линии груди, живота, плавно переходящие по животу разделяя ярко две половики вверх и аппетитного низ. Тяжелые бедра, и округлые ягодицы. Кожа ее тела еще розовая. Она никогда не чувствовала, как грубость доводит до безумия, и ты начинаешь кричать, извиваться от агонии удовольствия, до которой доводит именно боль. Девушка смущенно прикрывала предплечьем крупные ореолы сосков, и облизывая сухие губы, она снова посмотрела на этот сброд в баре, после чего покраснела словно незрелая помидорка. У толстушки морщинка на лбу, и полные губки бантиком цвета ее ореолов. Это заставило меня ухмыльнутся, но одна деталь ее личика все же заставила меня задуматься. Крупный нос. Нетипичный носик для русской девушки, и тем более остальных наций. Это меня зацепило.

— Кто она? — спросила я у Отто кивая в сторону новенькой.

— Что тебе интересно узнать, милая? — наглец обнял ладонями спинку стула на котором сижу я.

— Имя, возраст, откуда она и вообще история ее жизни. — я улыбнулась. — или ты слишком хорошенький папенька, который не интересовался подобными вещами?

— Прекрати меня обижать, милая. — Отто облизнулся. — зовут Никой. Ей четырнадцать лет и, между нами говоря, кричит она так, что заслушаешься. — он заурчал. — любимица наших офицеров. Им нравится ее покорная кровь. Очень нравится. Они зовут ее «Танцующая во тьме». Ника не сопротивляется, как другие, и выполняет любой каприз мужчины. Любой. Чувствительна к боли, любит ласку, и когда сдавливают горлышко, чтобы она не могла дышать.

— Хм. — я затушила сигарету. — так откуда она?

— Не могу точно сказать, но знаю, что она пыталась сбежать из плена, и ее отдали мне на воспитание новой бабочки. — Отто облизнулся. — простая история, верно?

— Чушь все это, Отто. — ухмыльнувшись ответила я.

Опешив он развел руки в сторону.

— Хочешь сказать, что я вру? — он облокотился ладонью о стол.

— Да, я хочу сказать, что тебе нужно меньше трепаться! — ответила с ухмылкой я.

— Зато мои девочки меня любят. — Отто провел своей ладонью по щетине на лице.

— Твои девочки будут возвращаться к тому, кто над ними верховодит. Оставь свои позывы любви в сторону. Здесь ее нет.

— Ты чокнулась, да? — Отто заметно взбудоражился. — я сказал тебе, мои девочки любят меня, как отца, а я их, как дочерей. — он направился в сторону, но вдруг резко обернулся, и снова подошел ко мне. — как дочерей своих кровных!

— Отто, заткнись, и прекрати резать мне слух своей ересью, пустобрех несчастный. — спокойно ответила я, ибо была права.

— Хочешь сказать, что любая из моих дочерей будет скулить по тому, кто ей внушает страх? — он встал в позу «руки в боки».

— Угу, и вернется она к тому, кто поставит ее перед фактом, что у ее душонки теперь новый хозяин. Ты глупый, Отто, и просто не понимаешь, что их рядом с тобой держит страх, а не тот фарс, что ты называешь любовью.

— Вранье!!! — завопил Отто.

— Так давай тогда поспорим. — я достала из кармана жилетки кошелек. — я покупаю твою Нику, и доказываю, что такая шавка, как она, вернется к моим ногам, если я отпущу поводок.

— А, давай! — молодой человек разулыбался. — а если я окажусь прав, то ты вернешь мне ее цену вдвойне.