Тихоня для мажоров
Шрифт:
— Спишь? — аккуратно интересуется Егор, не подходя ближе.
— Нет.
Черт, что я несу? Мне стоит сказать — да, сплю, но вместо этого я смотрю на то, как Егор приближается к кровати и садится рядом.
— Как себя чувствуешь? — вполне спокойно и заинтересованно спрашивает мужчина.
Я выдыхаю и отвечаю:
— Хорошо.
— Будешь ложиться? Спокойной ночи, — он собирается встать, а я сама не понимаю, как обхватываю его за руку.
Егор удивленно приподнимает брови, но все же садится обратно. Я чего-то жду и с силой сжимаю его руку. Облизываю пересохшие губы
— Юль, — наконец, он нарушает молчание. — Я ждал, когда ты сделаешь первый шаг…
По тому, как дергается его кадык и ходят желваки на скулах, понимаю, что ему очень сложно дается это признание.
— Егор, я…
Наверное, я пытаюсь оправдаться, потому что даже руку его отпускаю. Слегка отстраняюсь, но тут же оказываюсь на его руках в плену объятий крепких рук. Одеяло осталось позади, кровать тоже. Сейчас существует только он и его руки, хриплое дыхание, опаляющее мою кожу и руки, блуждающие по спине.
Я не сразу понимаю, что он меня целует, точно так же не сразу отвечаю на легкое касание губ. Все происходит настолько нежно и целомудренно, что я даже не могу пошевелиться. Впрочем, мое тело, кажется, живет отдельной жизнью, потому что осознаю, что сжимаю его шею в объятиях так сильно, как только могу, а губы сами углубляют поцелуй, не желая отстраняться.
Я перебрасываю ногу и оказываюсь прижатой грудью к его груди. Егор слегка откидывается назад, и я следую за ним. Мне немного неудобно из-за живота, но сейчас это не так важно как то, что я чувствую. А чувствую я дикое возбуждение вперемешку с гулко бьющимся сердцем.
— Хочу тебя, — шепчу, не понимая, что говорю.
У меня так долго не было мужчины, что, кажется, я вовсе теряю рассудок, едва он появляется рядом. Или это Егор так действует на меня?
— Юля, — он мотает головой, но все же целует меня снова.
Аккуратно укладывает меня на кровать и вынуждает лечь на спину. Устраивается рядом, накрывает мои губы своими и ласкает языком, кружа и захватывая дыхание. Его руки гладят мою талию, сжимают набухшую грудь, меня прошибает электрическим разрядом, кожа моментально покрывается мурашками, а его пальцы не останавливаются и спускаются ниже. Мысли окончательно затуманиваются, когда его рука гладит меня по ноге. Простое, невинное касание вызывает во мне дикий ураган чувств.
Я издаю протяжный стон и слегка выгибаюсь, непроизвольно свожу бедра вместе и чувствую, как Егор пробирается под шелковые шорты. Аккуратно отодвигает их в сторону и касается поверхности трусиков, медленно проникает под них, и я не выдерживаю. Разрываю поцелуй и говорю:
— Да.
Сжимаю простыни руками, мотаю головой из стороны в сторону и жалобно всхлипываю, потому что внизу живота собирается тугой узел, который становится сильнее с каждым разом все больше и больше. Егор легонько водит подушечками пальцев по моему клитору, нежно, будто чего-то остерегаясь толкается внутрь и снова возвращается к чувствительной горошинке.
— Боже,
Я делаю глубокий вдох и, наконец, чувствую, как тепло разливается по всему телу. Ноги дрожат, пружина, все это время скручивающаяся внизу живота, наконец, отпускает, и я ослабеваю настолько, что не могу ни говорить, ни даже глаз открыть.
— Юля, — шепчет его рядом с моим ухом. — Ты охренительная.
— Иди ко мне, — все, что я могу выдавить.
Тяну его на себя, но он внезапно отстраняется. Перехватывает мои руки, покрывает их поцелуями, после чего говорит:
— Не сейчас, малыш, — спокойно говорит он.
— Почему? — едва шевелю губами, а глаза сами по себе закрываются.
— Потому что я хочу, чтобы ты хотела этого сознательно…
Он говорит что-то еще. Кажется, о том, что я дорога ему или он меня любит. Я не могу разобрать, потому что все, на что меня хватает — свернуться клубочком, зевнуть и погрузиться в сон.
Глава 54
Четыре недели спустя
Эти четыре недели становятся для нас самыми сложными. Во-первых: операция Артема. Она проходит успешно, но реабилитация занимает долгое время. Точного прогноза врачи боятся давать, они лишь разводят руками и говорят, что нужно смотреть на динамику, а она неплохая. Показатели Артема говорят, что он идет на поправку и это самое главное.
Я все равно продолжаю постоянно ездить в больницу, в первое время вообще оттуда не выхожу, жду, когда он отойдет от наркоза, помогаю медсестрам, хоть они и не нуждаются в моей помощи. Но для меня это важно. Я с ним постоянно ночевала и боялась, что может что-то пойти не так.
Егор регулярно отправлял меня домой, сетуя на то, что я должна занимать собой и ребенком, а не быть сиделкой. Но я не могла.
После той ночи он немного отстранился. Маргарита тоже приезжала и постоянно воротила нос при виде меня. Словесно она ничего не говорила, но показывала и жестами, и мимикой то, что я недостойна Егора. Я не знала, как она могла что-то подозревать, если он меня почти что стороной обходил. И позволял себе улыбку и нежность, только когда мы оставались наедине.
Я, наверное, обратила бы внимание на изменение в его поведении, раньше, если бы помнила наш разговор. Наверное, я глупая, слишком доверчивая и открытая, но я по натуре такая: не могу не верить тем, кто близок мне. Розовые очки слишком сильно приклеены к глазам.
Обо всем плохом подумаю после, когда все пройдет и будет хорошо. Сейчас самое главное — Артем и его жизнь. И я все делаю для него.
Я поняла это, когда он очнулся и первое, что сказал — мое имя. В тот момент все мои сомнения отошли в сторону. Правда, ночевать рядом с ним он больше не позволил. Сказал, что это небезопасно, и я должна быть дома. Согласилась, но все равно сидела допоздна и утром приезжала снова.
Сегодня должны сказать о выписке Артема. Несколько дней назад анализы показали отличные результаты, и я надеюсь, что его выпишут, и все будет хорошо.