Тихоня для шалопая
Шрифт:
И столь сильное предательство моего тела, столь сильная зависимость от этого парня, пугает. Ведь я привыкаю. Уже привыкла к тому, что Тёма такой ласковый, нежный только со мной. Что он может касаться и целовать меня так… так, как будто в мире важнее никого нет.
А сердце и душа до сих пор помнят то чувство боли и ноющей пустоты, после слов парня. И я пугаюсь, что если Артём снова отвергнет меня, то я уже этого не переживу. Потому что уже вросла в него с корнями.
Сползаю с парня на кровать, но отстраниться
Осознание того, что Артём в скором времени может стать моим племянником вдруг ошарашивает. Я ведь даже не задумывалась об этом. Насколько иронична судьба.
Засыпаю в руках Тёмы практически мгновенно. Во сне мне слышится тихое признание. Настолько тихое и настолько далекое, что я замираю, прислушиваясь. Вдруг не приснилось. Но нет. Это игра моего воображения. Сон.
— Люблю больше жизни, — шепнула я, когда рука на моей талии перестала прижимать меня к парню и сползла на кровать, а я смогла заглянуть в лицо спящего парня.
Осторожно встала с кровати, чтобы не потревожить сон Артёма, и пошла на кухню, готовить завтрак из того, что смогу найти на кухне.
Из того, что обнаружила в холодильнике и ящике над столом, решила испечь оладьи. Замесила тесто, поставила чайник, когда в дверь позвонили. Боясь, что Тёма проснётся, побежала открывать, плотно закрыв дверь в комнату.
Приоткрыла входную дверь и выглянула в подъезд.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, рассматривая женщину с огромными чемоданами.
— Привет, девочка, — женщина по-хозяйски дергает дверь на себя. — Дай пройти. Ты уборщица? — она пихает мне в руки куртку. — Повесь на крючок.
— Извините, Вы ошиблись, — лепечу я, ошалев от такой наглости.
— Значит так девочка, сваргань мне что-то по-быстрому поесть. Я только с самолёта, устала, как собака. А потом в магазин сгоняй. Купи мне бутылку вина. Хотя, — окинула меня скептическим взглядом. — Тебе не продадут. Кого Гриша нанял. Тебе хоть восемнадцать, девочка, есть?
— Простите, Вы ошиблись, — повторяю я.
— Что? Ты можешь говорить громче? Перестань бубнить себе под нос, — говорит раздражённо, хлопая дверью.
— Ты что здесь забыла? — голос Тёмы угрожающе тихий и низкий. Разбудили.
— Сыночек, — женщина отодвигает меня в сторону и, не снимая обуви и пачкая чистый пол грязью, идёт к парню, раскинув руки в стороны. — Как же давно я тебя не видела. Я соскучилась.
— Я задал вопрос, — Артём подходит ко мне, становится за спиной, будто прячется за мной от этой женщины. Мамы. Хотя мамой её сложно назвать. И я неосознанно делаю шаг левее. Чтобы не позволить ей обнять Артёма. И даже приблизиться к нему. Нащупываю его руку и сжимаю ладонь...
— Я приехала увидеться с сыном, — женщина пытается меня обойти. — Да уйди ты, девчонка. Я сказала тебе, что делать. Иди чайник поставь!
— Вали нахер из нашего с батей дома, — Тёма отшвыривает куртку, которая до сих пор находится в моих руках на пол, в лужу грязи.
— Ты как с матерью разговариваешь? Совсем от рук отбился! Знала, что Гриша нормально тебя не воспитает! А мне в суде не поверили.
— Я повторяю тебе, уйди! — Тёма начинает трястись. Я знаю, насколько ему сейчас сложно. Поэтому снова сжимаю его руку. И подношу к губам. Целую трясущиеся от напряжения пальцы и прижимаюсь к руке щекой.
— Тише, мой хороший. Тише, — оборачиваюсь к нему и шепчу тихо.
Артём кивает и прикрывает глаза, успокаиваясь. Чувствую, как он расслабляется. Берёт верх над чувствами.
— Батя тебе сказал, чтобы ты сюда больше не заявлялась. Что ты забыла здесь? По традиции ты должна заявиться примерно… через десять месяцев. Что случилось? Деньги закончились? На наркоту не хватает? Или очередной любовник бросил?
— Артём! Не смей со мной так разговаривать! Я приехала, чтобы увидеть тебя.
— Увидела? Проваливай давай! Нахрен пошла! — выкрикивает Артём в ярости.
— Темочка, мы можем поговорить? — я ладошками обхватываю его лицо, чувствуя, что у него снова поднялась температура. — Тёма, — глажу скулы, пытаюсь заглянуть в карие глаза, которые просто пылают от ненависти и ярости. — Давай поговорим. Прошу тебя. На кухне.
Парень переводит взгляд с матери на меня. Кивает и идёт за мной на кухню.
— Нахрена ты её пустила? Нахрена, Сонь? — ударяет здоровой рукой по столу.
— Я же не знала, что… Тёма, — подхожу к парню и обнимаю его. — Я ничего сказать не успела.
— Прости, Бэмби, ты не виновата. Прости, — кладёт подбородок на мою голову.
— Тёма, она твоя мама, ты не можешь её выгнать, — говорю мягко, боясь, что Артём снова вспылит.
— Она мне никто. Пусть валит!
— Хороший мой, — рукой вожу по напряженным плечам и спине, — она только приехала. Только из аэропорта. Ты же не можешь её просто так выгнать?
— Могу. Она мне практически чужая женщина.
— Может поговоришь с ней? Всё же она твоя мама. Я понимаю, что ты зол. Но ничего ведь не случится, если ты просто попытаешься с ней поговорить?
— Сонь, я не хочу. И не могу…
— Прошу тебя, — я приподнимаюсь на носочки и целую парня в губы. Артём тут же берёт инициативу на себя. Подсаживает на стол. Рукой зарывается в волосы. Сжимает растрёпанный хвост практически до боли. Оттягивает голову назад. Жадными поцелуями начинает покрывать шею. Втягивая кожу ртом. Прикусывая. И тут же зализывая.