Тихоокеанские румбы
Шрифт:
Еще через час, убедившись, что все в порядке, отпустили «Стремительный» на рейд Самбо (это на южной стороне пролива, уже в Индонезии) для ревизии винта силами своих водолазов. У него что-то случилось с винтом при выходе с сингапурского рейда.
А через полтора часа после отхода «Стремительного» от каравана случилась беда. На «Устилуге» вышла из строя машина, и ему пришлось сначала убавить обороты до самых малых, а еще через несколько минут остановить двигатель и отдать якорь.
Произошло это в самой ходовой части Сингапурского пролива, против мыса Ситапа, где движение судов особенно оживленное. Здесь скрещение путей судов, следующих транзитом, заходящих в Сингапур, поворачивающих на север и на юг,
А поддержать некому. «Стремительный» сообщил по радио, что на винт намотались старые рыбачьи сети, видимо, принесенные течением. Виктор Ананьевич направил нам на помощь «Гелиос». «Гелиос» подошел буквально в последний момент, когда до кормы «Устилуга» оставалось не более пяти метров. Не теряя времени на маневры, он прямо с носа подал на док конец и стал отрабатывать задним ходом. Конец натянулся, и секция дока начала медленно удаляться от кормы «Устилуга». Момент, прямо скажем, был очень острый, у меня даже холодный пот выступил на лбу. Вся команда дока была наверху по аварийному расписанию. Под косыми струями воды налетевшего шквала, больно хлеставшими по телу, мы стояли с кранцами, шкундрами, отпорными крюками, готовые чуть ли не своим телом защитить наш хрупкий «глиняный горшок» от удара о корму теплохода. Конец с «Гелиоса» был принят и заведен без всякой команды, каждый знал, что делать. Наконец «Гелиос», работая на полную мощь, оттянул док на длину буксира с теплохода и, когда он вытянулся, «Гелиос» быстро развернулся и подал на корму дока свой основной, весьма надежный буксир, который, несмотря на солидный вес, был дружно подхвачен и надежно закреплен боцманом Ризаевым с матросами. «Гелиос» натянул буксир и поставил док на растяжку.
Опасность миновала, и на «Устилуге» занялись срочным ремонтом главного двигателя. Оказалось, задрало втулку пятого цилиндра. Работа по замене втулки очень серьезная, трудоемкая даже в заводских условиях.
Сформировали бригаду мотористов: Вадим Глущенко, Владимир Барков во главе со старшим мотористом Анатолием Михеевым — и отправили их на помощь устилуговцам.
Теперь можно было не бояться, что навалимся на «Устилуг», но зато возникла новая опасность. Уже отмечалось, что авария случилась в самом оживленном месте пролива. Быстро наступила полная темнота безлунной, душной тропической ночи. По проливу стремительно проносились корабли, заметные во мраке только по ходовым огням.
Наш стоящий на якорях караван, растянувшийся на полкилометра, со стороны тоже был виден только по огням, и у судоводителей проходящих судов, нужно полагать, складывалось не всегда верное впечатление об обстановке. Мало помогало и освещение дока прожекторами с «Гелиоса» и «Устилуга» и включенные все стояночные огни на доке. Буксиры в воде все равно видны не были. Положение ухудшалось еще проходившими одним за другим шквалами с ливнями. А иностранные суда, особенно постоянно плавающие в тропиках, далеко не всегда имеют локаторы. Каждую минуту на нас кто-нибудь мог налететь.
Уточнив место нашей вынужденной стоянки, начали непрерывно по радио оповещать суда об опасности. Кроме этого, на всех трех единицах каравана, считая и нашу, надрывались сирены при приближении огней, предупреждая идущие в непосредственной близости на полной скорости суда об опасности. Один большой американский танкер пытался проскочить между нами и «Устилугом». В этом случае он неминуемо бы напоролся на наши буксиры, оборвал бы их, намотал на винт себе, а нас столкнул «лбами». Предупрежденный сиренами и огнями выпущенных ракет и фальшфейеров, он остановился метрах в десяти от дока, потом отошел назад и с грохотом отдал якорь. Последовало энергичное объяснение в мегафон и обмен взаимными «любезностями» с применением самых сильных выражений и эпитетов. Во всяком случае, янки получили самую подробную информацию о том, что мы думаем о бдительности их вахтенной службы.
Через четверть часа он выбрал якорь и скрылся во мраке, сообщив, что он «Ошеан Трэйдер», порт приписки — Монравия. Значит, опять янки используют либерийский флаг.
Несмотря на шквалы и ночь, очень жарко и душно. Температура +30°, высокая влажность, люди на палубе обливаются потом. А каково сейчас там, в машинном отделении на «Устилуге»!
Утро не принесло облегчения, стало еще жарче и более душно. Ребята говорят «термометр зашкаливает»; это не совсем так, есть еще куда подниматься ртутному столбику, но температура +38° для нас нестерпима.
Так простояли все сутки, пока продолжался ремонт. Наши ребята не высовывали носа из машинного отделения. По воле меняющегося приливо-отливного течения нас разворачивало то на восток, то на запад, то ставило поперек пролива. Наступил вечер, затем ночь… После полуночи Леонид Андреевич сообщил, что ремонт подходит к концу и через час другой начнем движение.
Носовая секция за это время ушла от нас на сто пятьдесят миль.
Около трех часов вернулись наши мотористы и, смертельно уставшие, даже не помывшись под душем, сразу бросились спать под тент. Наш караван снялся с якорей и двинулся малым ходом на восток. Механизмы на «Устилуге» работают нормально. К вечеру, выйдя на большие глубины, потравили буксиры на полную длину — по пятьсот двадцать метров. Приняли «Стремительного» к себе на короткий буксир и пошли нормальным, плановым, океанским порядком.
Идем при жаркой тихой погоде, вне видимости какой-либо суши. Нас обгоняет теплоход «Маныч». Он ведет на буксире большой катер из ГДР для Магаданского порта. Маленькое суденышко «законвертовано», чтобы волна не залила — все отверстия, лючки, окна рубки наглухо задраены. А еще через сутки плавания нас обгоняет старый знакомый — авианосец «Альбион», продолжающий свой вояж.
Во второй половине дня при штилевой погоде с востока возник смерч и стремительно пронесся в миле от нас. Вскоре с северо-запада потянуло легким ветерком, стало прохладно, даже холодно. Ночь дала хороший отдых, все выспались.
Михеев, Барков и Глущенко проспали часов по двадцать. Встали с ввалившимися глазами, даже похудели — проработать сутки с лишним в пекле машинного отделения без отдыха — дело не шуточное. Отмылись в душе, и только на третьи сутки пришли в себя окончательно. Со смехом рассказывают, как работали на «Устилуге», вспоминают почему-то только смешные моменты и промахи, беззлобно подкусывают, разыгрывают друг друга.
Проходим траверз островов Натуна.
Убавили ход до полутора узлов — на «Устилуге» греются подшипники. «Стремительный» спускает мотобот, который забирает Николая Васильевича, нашего старпома, и направляется на остров к виднеющемуся на берегу небольшому селению. Через два часа он возвращается — привез свежей рыбы, раковины в качестве сувениров.
На третьи сутки погода стала портиться, небо заволокло тучами, зарядили почти непрерывные дожди, начал работать юго-западный ветер, жаркий, удушливый, силой семь-восемь баллов, разведший большую волну. При моросящей мелкой водяной пыли, дожде и температуре свыше тридцати чувствуешь себя как в парной, с той лишь разницей, что из парной можно выйти в предбанник и отдышаться, а здесь никуда не денешься!
Далеко в океане проходит тайфун «Эмма», но он дает о себе знать и здесь: сырость, шквалы, дожди и духота. Видимость при этом весьма ограниченная, и встречные и обгоняющие суда возникают из водяной мглы неожиданно и так же неожиданно исчезают.