Тихоокеанский шторм
Шрифт:
Енаи и Нагано мгновенно просчитали встречное предложение, в смысловом переводе означавшее следующее: 'Да, господа, мы заинтересованы в затяжке войны на Тихом океане - и, поэтому готовы поставлять Вам немецкое вооружение'. Не вполне понятными оставались два момента - первым моментом было количество вооружения, которое Советский Союз готов был поставить Японии; тут были возможны четыре варианта, или, скорее всего, некая комбинация из всех четырех: во-первых, немецкий авиапром действительно сильно пострадал от бомбежек западных союзников СССР, во-вторых, 'Иванов' просто хочет получить максимальную цену за поставленную технику, в-третьих, советское руководство не хочет слишком усиливать Японию, поскольку собирается в недалеком будущем рассчитаться с Империей Ямато и за русско-японскую войну, и за интервенцию, и за все остальное, в-четвертых, слишком крупные поставки никак не удастся выдать
– Увы, 'Иванов'-сама, но Империи нужен именно воздушный меч, но не кинжал - нам просто не имеет смысла закупать указанное Вами количество самолетов и моторов, тем более, по указанной Вами цене - вступил в беседу Нагано - что же касается цены на каучук, то позволю себе заметить, что этот каучук оплачен бесценной кровью воинов Империи, так что мы просто не имеем права предложить его Вашей стране по низким ценам.
– С пониманием относясь к потребностям доблестных воинов Императорского Флота, возможно, я смогу добиться некоторого увеличения поставок - скажем, на 100 самолетов и 150 моторов - сделал ответный ход 'Иванов' - что же касается предложенной Вами оплаты - увы, господа, здесь мои возможности крайне малы, как мне ни грустно это признавать. Я обязан следовать полученным инструкциям, в составлении которых участвовали не только воины, безусловно, с пониманием бы отнесшиеся к Вашим аргументам, но и финансисты, придерживающиеся своей точки зрения, которую можно сформулировать в двух положениях - во-первых, поставляемая техника не может быть дешевле своей себестоимости плюс стоимость транспортировки, во-вторых, цена на поставляемое стратегическое сырье не может быть дороже аналогов, доступных моей стране из других источников, разумеется, с учетом стоимости транспортировки.
Разумеется, 'Иванов' рисковал, идя на некоторое обострение - но полученные им инструкции это разрешали, в противном случае, вероятность того, что переговоры утонут в бесконечном обмене любезностями, приближалась к ста процентам. Это вообще типично для Азии - никто не может себе позволить 'потерять лицо', первым пойдя на уступки, поэтому, даже ведя переговоры с заведомо более сильных позиций, надо навязывать партнеру свою волю очень аккуратно, никоим образом не подводя его к этой грани. Именно это генерал-лейтенант ГРУ и делал, соблюдая японский этикет. Иначе, адмиралы просто прервали бы переговоры - да, вполне возможно, что им бы пришлось сделать сеппуку, принеся таким образом извинения своим соратникам за срыв важнейших переговоров, но для самураев это являлось приемлемой платой за ошибку, в отличие от бесчестия.
– Позвольте узнать, какова же минимальная цена для ФВ-190, и максимальная - для каучука?
– адмирал Енаи понимал, насколько малы сейчас возможности для достижения взаимопонимания с руководством СССР - собственно, его контакты с русскими военными разведчиками были единственным неофициальным выходом на Сталина - и единственной возможностью договориться о чем-то серьезном; да, свои контакты были у генерала Умэдзу, но Енаи очень сомневался, что Сталин захочет о чем-то говорить с кланом Тесю в нынешней ситуации, уж очень весомы были взаимные счеты, взять хотя бы покушение на Сталина, организованное Люшковым благодаря помощи армейской разведки - и с молчаливого одобрения руководства Тесю.
Конечная цена ФВ-190, с учетом транспортировки, составит 380 тысяч рейхсмарок за самолет; для каучука - это цена 1936 года - твердо ответил 'Иванов' - при этом, бартер техники на каучук будет большой услугой со стороны СССР - если Императорский Флот заинтересован в дальнейших поставках техники, то советская сторона желает получать плату золотом.
Адмиралы задумались - конечно, 450 ФВ-190 и 650 БМВ-801 позволяли решить многие проблемы, неизбежно возникавшие как в ходе ожидавшегося сражения за Марианские острова, так и после него. Грубо говоря, 650 моторов позволяли выпустить 650 истребителей завоевания господства в воздухе 'Рейзен-9', способных дать бой и 'Корсарам', и 'Хеллкэтам'; 450 ФВ-190 - это многоцелевые истребители, способные и успешно перехватывать американские ударные машины, и наносить удары по американским кораблям и транспортам.
С другой стороны, советский представитель 'скромно' запросил за один ФВ-190 2,5 закупочных цены Люфтваффе - и, при этом, цена на каучук была выставлена весьма и весьма скромной, не столь уж сильно отличающейся от той бросовой цены, которая была на пике Великой Депрессии, в 1932 году. Если бы адмиралы не были самураями из старых родов, с малолетства приученными к жесточайшему самоконтролю, а, скажем, американскими гайдзинами, то они могли бы назвать это 'коммерческое предложение' неприкрытым грабежом. Но они были теми, кем были - и поэтому задались вопросом, почему такой профессионал, как 'Иванов', ставит им такие условия? Возможны были следующие варианты: во-первых, 'Иванов' хочет сорвать советско-японские переговоры, во-вторых, генерал считает нужным максимально быстро получить определенный ответ, в-третьих, русский разведчик подталкивает их к какому-то решению.
Первый вариант был возможен в двух случаях - либо 'Иванов' работает на американцев, кровно заинтересованных в скорейшем поражении Империи, что представлялось довольно маловероятным; либо он является членом некоей группировки в руководстве СА, которая заинтересована в срыве любых переговоров между СССР и Империей Восходящего Солнца, чтобы сделать войну неизбежной. Вариант работы на американцев представлялся маловероятным - военная разведка США была, несомненно, сильной разведкой, но, со своей спецификой - помимо обеих Америк она концентрировала свои усилия на Азиатско-Тихоокеанском регионе и Ближнем Востоке, уделяя довольно мало внимания СССР (в РеИ РУМО начало активно работать против СССР начиная со второй половины 1944 года В.Т.); конечно, в США еще была сильная военно-морская разведка, но она, в силу своей специфики, также мало занималась СССР. Конечно, были еще вездесущие британцы - но вряд ли они стали бы рисковать своим агентом такого уровня, так его подставляя. А вот вариант военных, играющих в большую политику, представлялся Енаи намного более вероятным - да, адмирал был неплохим знатоком России, и, в этом качестве хорошо знал, что эпоха политизированных 'красных командармов' закончилась вместе с Тухачевским и Блюхером; но, адмирал отводил некую вероятность на то, что часть военной элиты СССР, поднятой только что победоносно закончившейся войной с Германией на недосягаемую доселе высоту власти и влияния, и, весьма заинтересованной в том, чтобы оставаться на этой высоте и впредь, что было возможно только в том случае, если Советская Россия будет либо воевать, либо готовиться к новым большим войнам. Что такое корпоративная солидарность имперской военной касты - адмиралу объяснять было совершенно излишне.
Вариант желательности получения быстрого ответа представлялся адмиралу намного более вероятным - поставив себя на место Сталина, адмирал пришел к однозначному ответу: необходимо знать, есть ли с кем в Японии вести серьезные дела, или нет. В первом варианте Сталин мог выстраивать определенный 'веер' вариантов большой стратегии, во втором - стратегия сводилась к взятию Красной Империей максимального количества интересных ей территорий на Дальнем Востоке в момент краха Империи Ямато. Нет, было очевидно, что второй вариант сулит СССР очень большие выгоды - но на месте Сталина адмирал Енаи приложил бы максимум усилий для поиска серьезных партнеров в японской элите; после антигитлеровского переворота в Германии ни у кого не оставалось сомнений в том, что Сталин умеет, может и хочет находить таких партнеров.
И, наконец, третий вариант незамедлительно воскрешал в памяти адмирала светлый образ 'Лиса пустыни', в настоящее время, по достоверным данным, трудолюбиво формирующего т.н. 'казарменную полицию' Германии. По тем же данным, полиция была несколько своеобразна - например, в ее состав вошли 15-я и 21-я танковые дивизии, бывшие основой Африканского корпуса. Тяжелое вооружение данных дивизий, скромно названных 'моторизованными частями народной полиции', правда, находилось под охраной русских - но, внутренний голос подсказывал Енаи, что это продлится не слишком долго, особенно, если учесть личность командующего 'моторизованными полицейскими', каковым стал известный 'борец с преступностью', генерал-полковник Гудериан. Как докладывала разведка, это назначение вызвало в штабе Эйзенхауэра плохо скрытую истерику - отчего-то янки совершенно не верили в то, что отныне 'Быстрый Гейнц' будет привлекать к ответственности распоясавшихся преступников. Русские же, напротив, были уверены в том, что истинное призвание Роммеля, Гудериана, многих других известных немецких военных состоит в охране правопорядка.
Другое дело, что привлечь на свою всех этих людей, в большинстве своем вовсе не левых, русским удалось, предложив им более привлекательную для них альтернативу, нежели американский 'план Моргентау' - каких усилий разведке Флота стоило это выяснить, это тема отдельного разговора, но суть известна точно - русские выиграли Германию потому, что смогли предложить той части немецкой элиты, которая была готова договариваться с ними, более привлекательную альтернативу.
Естественно, это ставило перед адмиралом Енаи и его последователями следующие вопросы: