Тик-так
Шрифт:
С трудом оторвавшись от нее, Томми сказал:
– Я никогда не встречал никого, кто хотя бы отдаленно был похож на тебя, Деливеранс Пейн. И я не знаю, хорошо это или плохо.
– Одно бесспорно, - заметила Дел, - если бы не я, а какая-нибудь другая женщина подобрала тебя на шоссе, ты не прожил бы и часа.
Томми и сам в этом не сомневался. Никакая другая женщина и никакой мужчина из всех, кого он знал, не сумели бы отреагировать так хладнокровно и найти такое нестандартное и единственно верное решение, какое нашла Дел через считанные секунды после того, как жуткая, сверхъестественная тварь прилепилась к боковому стеклу ее машины своими страшными присосками. Никто другой не сумел бы осуществить это решение и, проехав впритирку к грузовику, сорвать со стекла отвратительное существо. И, пожалуй, ни один человек в мире не поверил бы рассказу Томми об ожившей тряпичной кукле так быстро и безоговорочно, даже увидев тварь своими глазами.
– Существует такая вещь, как судьба, - сказала она ему.
– Наверное, - неуверенно согласился Томми.
– Она существует. Судьба, предопределение. Она не высечена на камне и не записана в книгах. На духовном, подсознательном уровне каждый человек творит свою судьбу сам.
Волнение и радость вскипали в душе Томми. Он чувствовал себя совсем как ребенок, начавший разворачивать сверток, в котором - наверняка!
– находится удивительный, чудесный подарок.
– Это звучит вполне разумно, - согласился он.
– Еще час назад я воспринял бы эти слова как очередную твою загадку, но не сейчас.
– Конечно, это разумно! И у меня такое подозрение, что как раз тогда, когда я не смотрела, ты сделал меня своей судьбой. А я сделала тебя своей.
Томми не нашелся, что ответить. Сердце его билось часто и громко. Он еще никогда не чувствовал ничего подобного. Даже если бы у него был компьютер и полтора часа на размышление, он вряд ли сумел бы найти слова, чтобы выразить обуревавшие его чувства.
Неожиданно его радостное возбуждение и ощущение близости к чему-то новому, не знакомому, запредельному исчезли, и Томми вздрогнул, почувствовав, как по спине его пополз знакомый странный холодок.
– Ты замерз?
– заботливо спросила Дел.
– Нет.
Как часто бывает на океанском побережье, после полуночи температура воздуха снова начала подниматься. Огромная масса соленой воды впитывала и хранила тепло погожего дня и начинала понемногу отдавать его только с наступлением темноты. Но ощущение холода не проходило, и Томми, поежившись, пробормотал:
– Ничего, просто это странное ощущение...
– О-о-о!
– протянула Дел.
– Я люблю странные ощущения.
– ..Или предчувствие.
– Предчувствие? С тобой становится все интереснее разговаривать, Туонг Томми. Что же ты предчувствуешь?
Томми с беспокойством покосился на темные тени карусельных лошадок.
– Я пока не знаю...
Неожиданно он осознал, что его шея и плечи больше не ноют и не саднят. Головная боль, к которой он притерпелся настолько, что перестал ее замечать, тоже исчезла.
– Удивительный массаж!
– воскликнул он.
– Рада была помочь.
Томми с недоумением прислушивался к своим внутренним ощущениям. Ни один мускул, ни один сустав больше не болели. Он даже не чувствовал боли от ушибов, полученных им во время падения на каменный пол террасы. Сонливость куда-то исчезла, глаза перестало щипать, под веками не горело. Томми чувствовал себя бодрым, отдохнувшим, полным сил и энергии, как будто не было этих изнурительных часов, наполненных напряжением и страхом.
Нахмурившись, он посмотрел в лицо Дел, едва различимое в темноте.
– Послушай, как ты это...
Скути не дал ему договорить. Просунув между ними голову, он негромко, но настойчиво заскулил.
– Он идет, - сказала Дел, поднимаясь с сиденья игрушечной повозки.
Томми перегнулся через борт и схватил лежавший на полу смоссберг".
Дел уже бесшумно двигалась между лошадьми, используя их как прикрытие. Она остановилась только у края вращающейся платформы, откуда хорошо просматривалась пешеходная дорожка.
Томми нагнал ее и присел за большим вороным жеребцом с оскаленными зубами и дикими глазами.
Скути, напряженный и внимательный, замер, словно охотничья собака, почуявшая в кустах фазана. Он смотрел вдоль слабо освещенной улицы на восток - туда, где темнели конторы "Прокатных лодок "Энкор Эвей" и "Круизов "Ориджинал Харбор". Будь Скути чуть покрупнее, в темноте его можно было бы принять за одну из деревянных лошадей, неподвижно ожидавших возвращения солнца, тепла и маленьких всадников, которые появились бы в парке с наступлением дня.
– Давай выбираться отсюда, - предложил Томми.
– Подожди.
– Почему?
– Я хочу получше рассмотреть это существо, - еле слышно шепнула Дел, указывая на фонарный столб с тремя матовыми шарами наверху, мимо которого неизбежно должен был пройти их преследователь.
– Лично у меня нет никакого желания знакомиться с ним ближе, - пробормотал Томми себе под нос, но Дел услышала.
– В конце концов, у нас есть оружие. Мы можем снова нокаутировать его.
– Чихал он на твое оружие, - возразил Томми.
– К тому же в этот раз нам может и не повезти.
– Скути может попробовать сбить его с толку.
– Ты хочешь сказать, отвлечь его от нас?
Дел не ответила.
Скути прижал уши и слегка приподнял голову, всем своим видом выражая готовность сделать все, чего бы ни потребовала от него хозяйка.
Что ж, подумал Томми, может быть, пес сумеет убежать от доброго самаритянина. Мерзкая тварь, которая так ловко притворялась человеком, несомненно была существом, обладающим сверхъестественными возможностями, - как минимум, она не была смертной, но, несмотря на это, даже она подчинялась некоторым законам физики. Пуля крупного калибра не могла убить ее, но могла остановить, отбросить, оглушить, задержать хотя бы на некоторое время. Почему бы не предположить, что тварь не умеет бегать так же быстро, как собака, которая меньше и легче ее и чья мускулатура и скелет самой природой предназначены для того, чтобы развивать высокую скорость?
– Но тварь не погонится за Скути, - шепнул Томми.
– Ей нет до него никакого дела. Она охотится за мной.., и, может быть, за тобой тоже.
– Тихо!
– шикнула на него Дел.
В холодном свете матовых светильников струи воды больше всего походили на дождь со снегом. Бетонная дорожка блестела так, словно была покрыта льдом, но чем дальше от света, тем сильнее дождь напоминал старинное, потускневшее от времени серебро. У входа в парк он уже походил цветом на мокрую золу, и вот из этой серой пелены медленно выступила темная фигура человека, грузно шагавшего по самой середине пешеходной дорожки.