Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»
Шрифт:
Но толстый пират, через тело которого просвечивал Тим, грубо оттолкнул его и прикрикнул:
— Тебя не спросили, противный нюхач!
— Тим, опомнись! Мальчик, родной ты мой! — С ужасом закричал Родион. — Ой! Ой! Ой! — Ему пришлось отбиваться от напавшего на него орла, внутри которого находилась, кажется, потерявшая разум Обби. Она вопила из всех сил: — Мы птицы вольные! Не тебе нас учить уму разуму!
— Дети мои! — В бессильном отчаянье Родион раскачивал вытянутой головой: — Это духи! Бежим! Вылезайте быстрее!
— Я ничего не могу поделать! — Закричал Тим и обрушил на Родиона удар такой силы, которую никак не мог ожидать от
— Это не я! — Всхлипнула Обби.
— Убегай! — Кричал Тим.
— Только с вами! — Отвечал Родион.
— АААААААААААААА! — Плакала Обби, стараясь вытащить крылья из крыльев орла, но они цепко пристали к ней.
Все голубые фигуры пришли в движение, слились в один ком, в котором крепко-накрепко застряли друзья. И вдруг он распался. Голубоватые неопределённые фигуры разлетелись по валунам, в беспорядке разбросанным по залу, и обрели некоторое человекоподобие. Тим, Обби и Родион едва живые распростёрлись на полу в центре зала. К ним не спеша подлетел синий медведь, постепенно обретающий черты косматого старика, и удовлетворённо оглядев, расположился на большом валуне.
— Эти организмы съедобны! — Гудели духи. — Даже горбунишка выглядит вполне аппетитным!
— Мальчишка и птичка — просто сахарные, шоколадные, апельсиновые, йогуртовые, карамельные-ые-ые-ые!
— Цыц! — Прикрикнул на них синий дух, зябко поджимая под бородой огромные ладони и ступни. Он заговорил скрипучим басом: — Совсем голову потеряли, оглоедушки призрачные! Слушайте, что я вам скажу. Птица и этот яйцеголовый будут нашим неприкосновенным запасцем энергии. Кто знает, поумнеют ли горбунишки-слепороды, зароют ли наши косточки, так и белеющие на поле брани, заснём ли мы сладким мёртвым сном… Когда наступит самое суровое времечко, мы выпьем силушки у лебедя и яйцеголового. Но нам силы нужны и сейчас! Правильно я говорю?
Ухораздирающий зёв был ему ответом.
— Поэтому, — продолжал скрипеть Синий, — мы выпьем энергию этого мальчуганишки сегодня. Устроим по этому поводу пикник. Мы привяжем его к камню, обовьёмся вокруг его тельца, припадем к нему и упьёмся его молоденькой силушкой!
— Упьёмся! Упьёмся! Упьёмся! — Духи плотоядно застонали, завыли протяжно. — А пока разделить их! — Приказал Синий. Он приподнялся и заглянул в глаза Тима прозрачными шарами. — Ты опасный, ты очень опасный. Поэтому ты умрёшь первым. Я буду пить из тебя силы. И на это же обречены твои друзьишки! О, как это больно, когда из тебя уходит жизнюшка!!!
— Но позвольте, — закричал Родион. — Оставьте мальчика в покое. Он не виноват в вашей жизни… то есть в вашей смерти… то есть в вашей смертежизни. Пожалейте ребёнка!
— Нас никто не пожалел! Наша цель — это мЭсть! Мы мстим всем за наше ужасное существование! По справедливости мстим! — Простонал Синий.
Одни духи схватили и потащили куда-то Тима, другие — Обби и Родиона.
Тима втолкнули в крохотную комнатушку, единственным освещением которой было голубоватое тело духа-стражника — оно освещало её не лучше и не хуже «синей лампы», служащей для прогревания уха. Противный холодок Тим обнаруживал то в животе, то на лбу, то в ухе. Не то чтобы он боялся того, что должно было произойти с ним. Но сознание погибели его раздражало. Несколько вариантов побега тут же пронеслись в его голове,
— Да ты не бойся, — подал заунывный голос дух, растекаясь голубой лужей на каменном полу. — Может, это и не так больно. Другие жертвы кричали не больше десяти часов.
— Неужели? Не больше десяти часов? — Тим изобразил в своём голосе восторг. — Я и сам люблю покричать десять часов подряд! Правда, когда меня к этому никто не вынуждает.
Голубой захихикал, его прозрачное тело затряслось, как студень.
— Господи боже мой! — Голос духа слегка потеплел. — Двести лет не слышал нормальной человеческой шутки! Хи-хи-хи! Эх, а когда-то я был мастером острот! Раньше я был, знаешь каким? — Голубая лужа забурлила и превратилась в высокого прозрачного военного со шпагой, ранцем, шляпой-треуголкой. Он лихо подкрутил прозрачный ус и сделал такой жест пятками, который обычно делается, чтобы звякнули шпоры, но сейчас никаких звуков не последовало. — Кры-ы-ысавец! — Не без гордости заявил дух — Я нравился женщинам и обожал разгадывать загадки. О-о-о! Мне пришла в голову маленькая, но гениальная мысль! Позагадывай мне загадки. Двести лет никакой умственной зарядки! Тебе всё равно скоро умирать! А мне тут киснуть не емши, не пимши! Позагадывай мне загадки — сделай доброе дело на прощание! — Дух превратился в маленького пухлого мальчика и застенчиво потеребил Тима за полу джинсовой курточки.
— По законам сказок, — сказал Тим, — если не сможешь сказать ответ, ты меня должен выпустить. Договорились?
— Да ладно тебе, — замахал шестью руками дух, превратившись в индусского бога Шиву, — тоже мне, образованностью щеголяет. Не выпущу я тебя, даже не проси. Все сказки здесь отменяются! — Он превратился в дряхлую старушку и зашепелявил, скаля единственный зуб: — Милочек, ну загадай загадочку. По бедности нашей, по скудости, смилуйся.
— Ну, хорошо, — сказал Тим, задумчиво подняв голову и изучая потолок. — Слушай первую. Даже белый может быть чёрным, а невезучий — счастливым. И сколько бы раз не умирал, каждый раз он новый.
— Ах ты, ах ты, кудах-ты, кудах-ты… — Привидение превратилось в курицу, которая заполошенно носилась по комнатёнке. — Сейчас-сейчас. Подожди-подожди! — На полу уже пыхтел голубой ёжик. — Это первая, это всего лишь первая зага… Так, для разми… Может быть, это… Нет, а вдруг я ошибу… А может быть, это… Нет-нет-нет! Ни за что не ска… Я не хочу ошиба… Я умный! Я загадки любил и нравился женщинам! Говори быстрее разга… Мне не терпится узнать разгадку! — На полу крутилась голубая лиса, не в силах поймать свой хвост. — Быстрее говори, пока я не сошёл от огорчения с ума!
— И зачем так переживать? — Упрекнул Тим. — Это день! Белый день может стать для меня чёрным, если ваш Синий не поменяет решение, или если ещё что-нибудь не произо…
— Ну-ну, дальше-дальше, — завопил дух, ставший огромной жабой. Она нетерпеливо подпрыгивала и шмякалась на пол. — Получше загадки загадывай! Загадывай хорошие загадки, не такие загадистые, а не то у меня мозги так загадятся, что их никто разгадить не сможет!
— Скорее, не живой, чем живой. Скорее, бестелесный, чем из плоти. Скорее, вредный, чем полезный. Ну, и какой же будет ответ? — Прищурился Тим, наблюдая, как у божьей коровки, нарисовавшейся в воздухе секунду назад, вытягивается хобот, растут гигантские плоские уши — и вот уже под потолком плавал слон.