Тимиредис. Летящая против ветра
Шрифт:
— Ну вот, полподарка есть, — выдохнул Ас, выпуская мою руку. — Попробуй согнуть пальцы?
Рука была моя и не моя. Потому что пальцы выкручивались теперь, как у Аса, который запросто заламывал их под прямым углом к тыльной стороне кисти. И это было легко и совсем не больно! Упражнения мне такого бы за пять лет не дали!
— Ас…
— Вижу, что ты рада. Вот и хорошо. Как я и предполагал, у тебя столько раз воспалялись суставы и суставные сумки, что все было в спайках и рубцах. Вот я их и убрал. Не совсем правда, потом надо будет еще поработать… Но сейчас правая рука почти такая, как ей положено быть от природы. Давай
Через десять минут я упоенно крутила и вертела пальцами, прикидывая, что теперь и иллюзии будут выходить на раз, и левитация перестанет быть проблемой… и радовалась, пока не заметила, что сидящий рядом брюнет бледнее брюха камбалы и вот-вот клюнет носом в опилки.
— Ас?!
— Магическое истощение… — хихикнул тот. — Все же эльфийская магия для меня внове. Но я старался. Нравится подарок?
— Ас! Очень, очень нравится! — я была абсолютно искренна.
— Эх-х… — он расстроенно вздохнул.
— Что эх? — насторожилась я.
— Смелости у меня не хватит. Два синяка на физиономии за один день — это много даже для герцога.
— Почему два?
— Потому что, если я попрошу тебя, о чем хотел, ты мне второй фингал поставишь.
Это он шутит или как?
— О чем попросишь?
— Тебе лучше не знать!
— Но я хочу!
— А я не хочу второй синяк.
— Ас, говори!
— Ну, ладно, слушай. Только не дерись — а то сама мой труп в общагу поволочешь! — лицо парня было абсолютно серьезным. — Ты же ни с кем никогда не целовалась, да? Вот и я тоже… Мне очень хотелось, чтобы в первый раз это было с тобой…
Бить я его не хотела. Стало просто безумно грустно. Я не могу. Не могу, и всё! Я ему говорила! Мне легче гадюку за пазуху себе сунуть или живого таракана съесть, чем поцеловаться с парнем. От одной мысли передергивает! Это — точно не моё.
— Ас, я не могу. Просто не в состоянии. Я еле привыкла, что ты касаешься моей руки, и то чувствую себя в ловушке. Понимаешь, это уже не нежелание, а инстинкт. Думаю, это безнадежно. Я не та, кто тебе нужен.
— Знаешь, тут многого не надо. Лишь бы я тебе не был противен. Ты можешь закрыть глаза и посидеть десять секунд спокойно? — в грустном голосе звучала мольба.
Зачем ему это? Не понимаю. Но закрыть глаза и досчитать до десяти, если ему это так важно, наверное, могу.
Кивнула и зажмурилась. Потерплю. Ведь он только что вернул мне руки и возможность колдовать.
Он даже не коснулся меня. Оперся о стену по сторонам от моих плеч. И нежно, как ветерок, коснулся сухими теплыми губами моего рта. Он пах лесом… и это не было ни плохо, ни противно, как я боялась. Просто странно и непривычно.
Ненадолго замер, а потом аккуратно отстранился. Что, и это всё?
— Ну что, возвращаемся в общагу? Пора за уроки садиться? — гибким движением Ас встал и протянул мне руку, помогая подняться. Я сначала схватилась, а потом поняла, что делаю.
На обратном пути мы косились друг на друга и молчали.
Не успела я вернуться, Бри пристала, как банный лист к известному месту, — что такого сделала моя сестра со штанами? А узнав, начала хохотать. Потом спросила, умею ли я так сама? Я призналась, что да, но обещала сестре не использовать знание для баловства.
— Как сможешь магичить, мне штаны зачаруешь? — попросила Бри.
Конечно, да! И раньше бы сделала, если б сообразила, что ей это тоже надо.
Вечером, засыпая, я снова и снова прикасалась пальцем к губам. У меня возникло чёрное подозрение, что целуются разные люди совершенно по-разному.
Глава 21
Через неделю Ас повторил сеанс эльфийской магии, убрав мне последние рубцы в суставах и недолеченные шрамики на коже. Теперь по локоть я была настоящей леди — заподозрить, что в семилетием возрасте я этими руками таскала дрова, драила полы, носила воду и ворочала лопатой навоз, не смог бы никто. Но, главное, на лад пошло волшебство. Сначала стабильно стали выходить иллюзии, потом я рискнула поднять человеческой магией булку с маком, на которую нацелилась Бри. Она не знала, ругаться, смеяться или хвалить меня — ей самой завернутое заклинание пока не давалось.
Кстати, я, наконец, выяснила, кто нравится Бри. Оказалось, подруга неровно дышит к худощавому, кареглазому, почти всегда сумрачному Заку. Обычно этот темный шатен терялся на фоне своего приятеля — шумного белобрысого дылды Кирана. И улыбался Зак нечасто.
Но если уж решил улыбнуться — это искупало все — такой светлой, доброй, солнечной улыбки я не видела больше ни у кого. Только у Шона. И я так поняла, что она Бри и подкосила… Вообще, высокий темный Зак и смешливая беленькая Бри смотрелись рядом здорово. Вот только Бри сомневалась, что ему нравится — держался парень совершенно нейтрально. Болтал, как со всеми, приглашал иногда танцевать… и всё. А начитавшаяся эльфийских романов Бри жаждала страстей!
Ну, вот какие страсти? Ей нет четырнадцати, ему пятнадцать…
Ненормальная!
Наступила календарная зима. Я активно продолжала упражняться в драконьей магии. Теперь на подоконнике рядом с моим местом у письменного стола стояли шесть чашек с водой, втихую стыренные из столовой. И, пока занималась химией или выводила руны, тренировалась. С водой в отдельно взятой чашке я могла сотворить уже многое — вскипятить, заморозить, испарить… Но я хотела научиться пользоваться своими способностями прицельно и точно. Так, как привыкла взвешивать травы на аптекарских весах. Допустим, нагреть вторую и четвертую посудины, не трогая остальные. А потом — еще сложнее. Вторую заморозить, пятую испарить. Или нагреть, но до заданной температуры — градусник у лорда Йарби я выпросила.
Представлялось, что данные умения могут быть полезны в двух важных для меня областях. При работе в алхимическом кабинете — вот как бы здорово было делать все, не парясь со спиртовкой! И при самообороне — напали на тебя, а ты взяла и заморозила агрессору то самое… Пока не оттает — снова точно не полезет!
Теперь я проводила много времени в библиотеке, просматривая каталоги и книги на полках. Чем больше узнаешь, тем больше обнаруживаешь вокруг неизвестного.
Я так нервничала из-за приближающейся сессии, что не сразу заметила, что Аскани тоже весь на взводе. И прежде прохладно-сдержанный, сейчас он держался ледяным истуканом. И только когда уходил мыслями в себя, по лицу начинали перекатываться желваки, а рот кривился — видать, думы были невеселыми. Но стоило ему заметить, что я на него смотрю, как на лицо немедленно возвращалась привычная маска отстраненной вежливости.