Тимиредис. Летящая против ветра

Кузьмина Надежда М.

Горгулью обещали доставить в воскресенье.

Последнее занятие — физкультура — на мое счастье из-за оттепели проходило сегодня в зале. У меня уже выстроилась в голове схема предпочтений: кросс лучше, чем качание брюшного пресса и отжимание, но последнее лучше, чем эти лыжи, где я так опозорилась… Аскани выполнял то, что требовал Сианург, легко, походя, не меняя выражения бесстрастного лица — отжался шестьдесят раз, встал, оправил тунику и небрежно поинтересовался: «А дальше что?» Я легла животом на пол на двадцатом разе. Рин, пыхтя, что девочки, вообще, не обязаны уметь отжиматься, отпала почти сразу. Лисса была с ней согласна. У мальчишек дело шло

у кого как. Ловкий Корин справлялся неплохо, а Були был рыхловат, и дела у него шли еще хуже моих. К концу года либо мы все — кроме Аскани — помрем, либо станем настоящими мужчинами. Не знаю, что хуже.

На обеде мы с Бри привычно устроились в компании Зака и Кирана. Зак щурил карие глаза на шишку на лбу друга:

— Его сегодня с утра все пытают, где это он так приложился.

— Ну не могу ж сказать, что меня девчонка побила? — добродушно хмыкнул Кир. — Вот вру, причем всем по-разному. Пусть сравнивают версии. — Увидел припоздавшего Аскани и радостно завопил на всю трапезную: — Ас! Давай рули к нам!

Аскани покосился на Кира, дернул бровью… и повернул к нашему столу.

К концу обеда Кир умудрился стрясти с пристроившегося рядом со мной Аса обещание по весне играть в голкири за «Чаек». Вообще, неиссякаемому оптимизму, добродушию и гейзеру энергии блондина можно было только позавидовать. У меня, наверное, при всем желании не получится видеть жизнь в таких радужных тонах. Для Кира словно солнце светило с неба каждый день, даже в самую дурную и слякотную погоду. Да он сам был таким солнцем.

Сейчас Кир рассказывал, как задурил голову наивному Були рассказами о том, что часть тюленей Северного моря — это и не тюлени вовсе, а русалки, которые рады дарить свои милости тем, у кого хватит прозорливости и терпения подкараулить прелестных дев в тот момент, когда они выходят на берег, чтобы расчесать волосы.

Я захлопала глазами: ну какие у тюленей волосы? Совсем спятили?

Рассказ закончился тем, что вчера в сумерках у мыса он подкараулил-таки юную деву, одетую только в плащ волос до колен, и рванулся вперед, чтобы отрезать ее от воды, да под ногу подвернулся камень — и вот на лбу шишка, а дева уплыла!

— Самое интересное, что он обозвал меня растяпой и говорит, что он-то ее не упустит! — радостно закончил свой рассказ Кир. Голубые глаза вспыхнули: — А если попросить Винади — он маленький — нам помочь? Надеть на него парик до пят из пакли или лыка и выпустить вечерком на берег, когда там будет караулить Були?

Нет, я сейчас подавлюсь от смеха!

Вечером на алхимии Ас сообщил, что, по его мнению, провал с гномьим мы уже преодолели, и предложил сменить тему занятий.

Интересно, и чем он порадует меня теперь?

Начал Ас с того, что прочел ритмичные строки на незнакомом мне мелодичном языке. Ритм набегал волнами, завораживал, слова казались то пением, то звенели весенней капелью. Потом посмотрел на меня:

— Знаешь, что это?

Я, не переставая возюкать пестиком в ступке, молча пожала плечами.

— Оригинал песни о деве у ручья на эльфийском. Заметь, интонации тут другие, намного глубже. Ну что, хочешь выучить? Да? Тогда повторяй за мной…

Ой, он же частично эльф, и этот язык для него родной! Но как звучит!

— И да, завтра я тебе дам листок с этой песней и переводом-подстрочником. Сама сравнишь с человеческим вариантом.

Прощаясь, лорд Йарби поинтересовался у нас, не знаем ли мы, что за катаклизм произошел с Кираном? А то, мол, до него дошло уже восемь разных версий.

— Захотел пригласить девушку на танцы, — пожал плечами Аскани.

— Бывает, — хмыкнул директор.

Дни шли за днями. Я почти нагнала остальных по общим дисциплинам и перестала вздрагивать при слове «гномий». Ходить на лыжах оказалось совсем и не сложно — просто в первый раз я сама себя запутала. В кошельке снова зазвенели заработанные мной монетки. Но более ценным казалось мне то, что за полтора месяца я узнала много нового о травах и способах их использования. И то, что у меня стали наконец получаться несговорчивые иллюзии. Теперь я могла вызвать из памяти лицо Тин, повесить напротив и представить, что с ней разговариваю. А еще, руководствуясь указаниями Кирана и пользуясь моим источником магии, я начала левитировать небольшие предметы. Размером с ту самую чернильницу. Пока я этого не показывала даже лорду Йарби. Хотелось поразить его, взмыв самой под потолок.

Отношения с Киром наладились. Тот регулярно, с неиссякаемым оптимизмом пытался звать меня то погулять в город, то покататься на каруселях, то на субботние танцы. Я всегда отказывалась. Он добродушно пожимал плечами, а потом приглашал снова. Но, когда однажды Кир стал свидетелем того, как Юл пристал ко мне с грязными намеками касательно сразу и самого Кира, и Аскани, блондин вскипел — вздернул Юла в воздух магией задом вверх и отвесил мощный пинок по причинному месту. После этого вредный шатен с косой челкой стал при встречах обходить меня по широкой дуге.

Аскани держался совсем по-другому. Он ничего не просил и ни на чем не настаивал, а просто был почти всегда рядом. Когда мы оставались одни, например, вдвоем чистили Прибоя, он мог встать совсем близко. Или притронуться к моей руке. Но не больше. И мы по-прежнему следили друг за другом в контрольной сети и говорили наедине о драконах.

С Киром Ас подружился. Уж если блондин решал зачислить кого-нибудь в друзья, у жертвы не было ни шанса отказаться. Это я знала по своему опыту.

Я обнаружила в библиотеке потрясающую, на мой взгляд, книжку. Называлась она очень просто — «Вода». До того я и не представляла и не задумывалась, сколько вокруг воды! Всюду. Растения и живые организмы, как оказалось, состояли из нее больше чем наполовину. Она лежала снегом на земле и парила в воздухе, клубилась в небе облаками и бурлила в океане. Я читала о кипении и замерзании, теплопроводности и изолирующих свойствах, растворении и поверхностном натяжении. Многого сначала не понимала, хотя книга была написана простым языком. Но вцепилась я в нее, оторвав от сердца дорогой душе травник, не просто так. Я пыталась использовать свой источник драконьей магии и полученные знания о физических процессах для колдовства. Сгустить в воздухе туман. Добиться, чтобы он пролился пусть дохленьким, но дождиком, ко мне в ладонь. Заморозить эту воду. Растопить лед. Снова испарить влагу…

Я нашла место, где могла в абсолютном одиночестве проводить по паре часов в день, медитируя и экспериментируя, — тот самый продуваемый всеми ветрами скальный мыс, на который в первый день привела меня Бри. Других дураков сидеть тут не было. А я надевала теплую шапку, сапоги, варежки, закутывалась, как кочан капусты, в тридцать три слоя и упоенно мерзла часами. Мне нравилось все — одиночество, высота, свежий ветер с моря, шум волн, ощущение полета и свободы. Кстати, о полетах — тот стих про грабли лорд Дэрек припоминал мне долго…