Тимка-новосёл
Шрифт:
В комнату вошла бабушка. Увидев Тимку сидящим на ящике, она спросила:
— Ты, Тимоша, чем тут занимаешься?
— Бабушка! Тебя и меня тоже с музыкой будут провожать на целину?
— Кому это мы нужны, чтобы провожать нас с музыкой?
— Мы ведь тоже на целину поедем?
— Мы с тобой, Тимоша, пятая спица в колеснице, — улыбнулась бабушка. — Мы и без музыки хороши.
Пятая спица в колеснице? Это уже совсем непонятно. Почему пятая? Какая же спица папа? Надо бы спросить маму, но она занята и лучше ей не мешать, а проверить, на месте ли ученический набор.
Набор купила бабушка в подарок ко дню рождения. Тимке больше всего нравится коробка с цветными карандашами и тетрадь для рисования. Так хотелось этой осенью пойти в школу, но мама говорит, что не вышли еще года и нужно ждать следующей осени. Придётся ждать, а пока можно будет играть в школу дома.
— Тимка! — окликнула мама. — Стели постель! Уже десять часов. Да не вози по полу одеяло.
…Первое утро без отца прошло гладко. На Тимкин вопрос, когда папа пришлет письмо, мама вздохнула и сказала:
— Не скоро, Тимочка… Ты у нас теперь один мужчина. Слушайся бабушку…
И снова непонятно — один мужчина в доме, а нужно слушаться бабушку? Надо обо всём расспросить Юльку. Она живёт в соседней квартире, умеет разговаривать со взрослыми, вероятно, знает, должен ли единственный мужчина в доме слушаться бабушку. Но разговор с Юлькой ничего не объяснил. Девочка хитровато улыбнулась и ответила:
— Ну и чудной же ты, Тимка! Дети никогда не бывают в доме старшими.
Глава третья. Собирались недолго
Кончилась зима. Снег таял и шумливыми ручейками бежал по канаве. Бабушка говорит, что весной снег убегает в моря-океаны. Тимке жалко снега, ведь так хорошо по нему скользить на лыжах; можно с разбегу ухнуться в сугроб и не ушибиться. Правда, снег тоже бывает вредным, особенно когда его поешь: он застревает в горле, и от этого становится больно голове и очень жарко. Боль в голове и жар во всём теле мама называет ангиной. Она сердится на то, что Тимка не послушался её и наглотался снега. Юлька тоже ела снег, но ангиной не заболела.
— Мама, почему Юлька не заболела ангиной? — спрашивает Тимка.
— Юлия — закалённая девочка, а ты у меня хлюпик. Понимаешь? Хлюпик!
Опять новое и непонятное слово — «хлюпик»!
— Если бы не болел, — говорит мама, — давно бы уехал к отцу. Не вздумай наглотаться ещё чего-нибудь.
Поехать очень хочется. Отец не станет ругать за какой-то маленький комочек снега, он и сам ел снег и даже хвалился, что может глотать его сколько угодно и не заболеет. Здорово! Другое дело — мама: она никогда не ела снега, она даже не сосала сосулек. Вон они повисли с крыши сарая и, словно стеклянные, поблёскивают на солнце. Вкус их хорошо знаком Тимке — они твёрдые, как сахар, но не очень сладкие.
Тимка сидит на кровати и смотрит в окно. С улицы слышны знакомые голоса. Громче всех кричит Юлька. Она, наверное, опять гоняется за голубями.
Юлькиного занятия — гоняться за голубями — Тимка не одобрял. Незадолго до болезни он даже поссорился с ней. Девочка подобрала на заднем дворе кем-то выброшенную клетку и задумала посадить в неё голубя. Доверчивее всех оказался тёмный голубь с белым хвостом: он смело подошёл к девочке, рассчитывая, что та хочет покормить его, и совсем не ожидал, что окажется в руках. Уговорить Юльку отпустить голубя Тимке не удалось. Птицу пришлось отнять силой. Девочка разревелась и нажаловалась своей маме. Та не разобралась, кто поймал голубя, и назвала Тимку безжалостным мальчишкой. Тимка обиделся и не стал объяснять, что птицу поймал не он, а Юлька, и безжалостной нужно было назвать её.
После истории с голубем Тимка решил не играть с Юлькой. Потом он заболел ангиной и к нему никого из ребят не пускали. Но сегодня мама сказала, что Юлька может прийти.
Девочку привела бабушка. Юлька, увидев Тимку на кровати, сморщила веснушчатый нос и нараспев сказала:
— Ох и худой же ты, Тимка! У тебя, наверно, совсем не осталось силы?
Тимка и сам знал, что он похудел; это он видел по рукам: они стали тоньше и белые-пребелые. Но чтобы у него не осталось силы?! Как бы не так! Силы у него много, и если Юлька хочет, он может показать ей свою силу.
— Давай сожму руку! — предлагает Тимка. — Сразу заплачешь!
— Ну уж и заплакала! — храбрится Юлька, но руку дать не решается.
— Струсила? Да, струсила?
— А вот и не струсила! А руки до боли тебе не сжать! У тебя силы не хватит.
В разгар спора вошла бабушка и сказала, что Тимке надо мыться в ванной.
— Он совсем выздоровел? — спросила Юлька и участливо посмотрела на Тимку.
— Выздороветь-то выздоровел, да силёнками подорвался, — ответила бабушка.
— Ну, что я говорила! — торжествовала Юлька.
— Я сильный! — вскочил на ноги Тимка и, обхватив бабушку, попытался повалить её на подушку.
— Ишь ты сильный какой… Шею-то не жми! — начала уговаривать бабушка. — Пошли мыться. Вот грех-то какой!..
Начались приготовления к отъезду. Мама отбирала вещи и складывала их в чемодан.
— Разреши мне помогать! — пристал Тимка. — Ну, разреши! Я помогать хочу!
— Тимочка, сядь в сторонку! — попросила мама.
Опять — «сядь в сторонку»… Оседлав стул, Тимка неодобрительно рассматривал вещи. Ему казалось, что мама отбирает совсем не то, что нужно. Зачем-то уложены длинные, в полоску штаны. На них просто не хочется смотреть. Или вот куртка с мешком вместо воротника. Мама говорит, что без этой куртки в степи не обойтись. Но она же знает, как он ненавидит эту куртку! Куртку купили осенью. Стоило ему появиться в ней на дворе, ребята принялись смеяться. Юлька назвала куртку балахоном, а Тимку балахонщиком. И вот эту куртку хотят взять с собой! Пусть мама сколько угодно уговаривает, он ни за что не наденет эту балахонистую куртку. У него есть матросская тужурка; не беда, что она короткая и жмёт под мышками, но он любит её и в степи будет ходить только в ней.
Сидеть на стуле и смотреть, как в чемодан укладывают вещи, скучно, тем более, что у Тимки есть свои вещи, которые тоже надо уложить. Интересно, позволит ли мама взять папин походный мешок? Он большой, в него можно уложить всё-всё!
Отобранные мамой вещи не уместились в чемодан, и она принесла походный мешок с кожаными скрипучими ремнями и большими пряжками. Тимка понял: надежда заполучить папин мешок рухнула. Как же с игрушками, беспокоится Тимка. Ведь их немало: кинескоп, старые ходики, праща, мечи. Да разве всё перечислишь!