Тина
Шрифт:
– Ну, если на панель уже поздно… – рассмеялась Жанна. Она устала и ей уже хотелось прекратить самой же затеянный разговор.
– Воображаешь, что тонко поддела? Давай, приложи усилия, отмети мои тревожно-мнительные подозрения? Объясни нам, кто банкротит наши предприятия, а деньги в офшоры отправляет? Простые рабочие? – возмутилась Аня.
– Хватит вам цапаться. А то… – встряла Жанна.
– Напугала. Обмираю от страха, – моментально отреагировала Инна.
– Надоело. Заладили одно и то же. Можно подумать, только вы в университете изучали азы экономики
– Знанием того, что «история учит тому, что она ничему не учит», – усмехнулась Инна.
– Далеко не всех и не всегда.
– Мы до сих пор живем по обезьяньим, биологическим законам, – рассмеялась Инна.
– Но люди создали эволюцию, не связанную со своей биологией – культуру, – возмутилась Аня.
– Только она не создает рая на земле.
– Но и не допускает ада.
– Фашисты под музыку Баха сжигали в концлагерях людей.
– И чем это для них закончилось? – напомнила Аня.
*
– …Должна существовать базовая культура всего общества. А сейчас у нас с разным понятием этики живут одновременно четыре поколения: наши старики, мы, наши дети и внуки. Фундаментом культуры должна быть нравственность. Ее уровень надо подтягивать. А дальше всё штатно пойдет.
«Речиста. Выступает как оратор перед выборами. Какая самодовольная уверенность, – сердито качает головой Аня, прекрасно понимая, что Жанна права. – Но ведь поплакаться не дала».
– Инна, твои заверения не обнадеживают. В свете событий последних лет на самом деле получается, что капитализм, как ты соизволила выразиться, был предрешен? Тогда и внезапное вторжение Гитлера тоже? – безжизненным тоном спросила Аня, и вяло взлохматила пятерней свой седой ежик. – Мне такое заявление не пришлось бы по вкусу. Мир не управляем? А как же добрая воля? Я старею и плохо соображаю.
– Вторжение было не предрешено, а исторически обосновано, – поправила Аню Жанна. Законы не предсказывают конкретные события, а указывают на тенденцию их развития. Истмат забыла?
«Опять Аньку уносит в прошлое. Устала. О сегодняшнем дне боится думать», – решила Инна и прекратила «прения».
Разное
1
– …А теперь, когда мы развалили страну, Запад пытается диктовать нам свою волю. Спасибо за это Горбачеву и Ельцину. Не забуду их восшествия на трон, – снова канючит Аня. – Мы теперь должны встраиваться в общеполитическую мировую систему?
– Откуда в тебе гордыня и свирепость? – нахмурилась Жанна. Ее обидела резкая позиция подруги по поводу бывшего руководства страны.
– Замкнутый круг прорвал Цой еще в Брежневские времена: «Мы ждем перемен», – уточнила Инна. – Это же болезни роста. Через них все государства проходят. То объединяются, то размежевываются. И далеко не мирным путем. Эти вечные междоусобицы…
– У каждого времени свои задачи, – заметила Аня.
– Во все времена клеймили позором… – начала было рассуждать Жанна, но замолчала под пристальным взглядом Инны.
– Эх, сократить бы зарплаты чиновникам! Совсем от жадности одурели! В Финляндии депутаты получают только в два раза больше средней зарплаты по стране, а у нас…
– Нашим всякие сокращения как слону дробинки. Своруют и скомпенсируют.
– От них все беды в России.
«Не хотят всерьез говорить ни о политике, ни об экономике. Барахтаются на поверхности, в пене. Деградировали? Не хотят расстраиваться? Всё у них на уровне «обс» – одна баба сказала?» – спросила себя Лена.
– Живем среди разгильдяйства. До сих пор там, где может справиться один человек, у нас работают пять, как при социализме. А ведь по теории экономика, построенная на частной собственности должна быть эффективнее социалистической, – устало и угрюмо сказала Аня.
– Ее еще создать надо. Не сразу Москва строилась.
– Экономика – производная от культуры. Рабы не создают. А у нас, мне кажется, интеллигенция, та, у которой нет злобы и презрения к людям, – явление уходящее, исчезающее, – не удовлетворилась замечанием Жанны Аня.
– Ахинею несешь. Форма существования общества изменилась, а суть, начинка, осталась прежней. Не ищем мы драйверы роста, чтобы эффективнее развивать производство. Идти надо в ногу со временем, а еще лучше бы забегать вперед лет так этак на двадцать, – вклинилась Инна.
– В мечтах? – усмехнулась Аня. Ее тянуло противоречить.
– За время жизни нашего поколения развитие науки и технологий шло такими темпами, что никаким мечтам не угнаться, – заявила Жанна, не понимая скептицизма Ани.
– Эйнштейну приписывают слова: «Если технологии будут развиваться такими темпами, мы в скором времени получим поколение идиотов». Тебя не пугает, что у нас вырастает странная «играющая», мало чем интересующаяся молодежь?
– Меня больше беспокоят те, которые с портретами Ленина или Сталина выходят на улицы городов. Они серьезно относятся к себе и своим действиям? Китайская мудрость еще двадцать пять веков назад утверждала, что «…пусть глупые начнут проклинать свою родину, тогда мы войдем в открытые ворота».
– …Надо признать: работаем мы хуже, чем на Западе. И только жалуемся: обманули, недодали, обсчитали. Разгильдяйство у нас от того, что люди занимаются нелюбимым делом, не нашли себя в жизни. Надо четко понимать, что человек может к чему-то быть неспособен. Я знала одну женщину, которая безумно любила петь, но голос у нее был препротивный. Все над нею смеялись, а она все равно выходила на сцену. А иногда, где-то глубоко в подкорке человек чувствует, что это не его, что он не получает удовольствие от работы, но не хочет себе в этом признаться. И в том, что глубоко несчастен, винит кого угодно, только не себя. Я приветствую только работу, сделанную с удовольствием и вдохновением, – провозгласила Инна.