Тингль-Тангль
Шрифт:
– Мы говорим об одном и том же человеке. И это не самый лучший человек на свете, поверь.
– Честно говоря, дорогая, мне на это совершенно наплевать.
Произнесенной фразе лет шестьдесят, не меньше, – по кажется, она родилась только что, так свежо всё выглядит. Положительно, этот парень действует на Мику как морской бриз, как внезапный дождь посредине засушливого лета; ей хочется улыбнуться, и она улыбается, втайне вознеся хвалу небесам за то, что в прошлом месяце не поленилась отреставрировать передний зуб. Маленькое черное пятнышко испортило бы улыбку.
– Я уже слышала эту фразу, – говорит Мика.
– Нуда. Она из сериала «Страстные учителя-чудовища».
– Мультяшное
– Точно.
– Название выглядит многообещающе… Ты так ничего и не ответил насчет кофе.
– От бутерброда с тунцом я бы не отказался.
– Можно отправиться на кухню и поискать тунца, – Мика точно знает, что никакого тунца на кухне пет. И в холодильнике, в лучшем случае, сыщутся лишь банка горошка и французская горчица. Совсем недавно там стояли Васькины соки, весь спектр соков – от грейпфрутового до морковного. Но с некоторых пор Васька перестала выходить на кухню по ночам, и соки исчезли.
Теперь Мика в курсе – почему.
…Он устраивается на столе, хотя мог выбрать любой из стульев. Одной ногой он болтает в воздухе, а другую поджал под себя. Пальцы ног этого парня цепкие, длинные, идеальной формы. Ногти аккуратно подстрижены, а может, и вовсе не растут. Он получил их такими, как есть, – так же, как безволосое тело. Так же, как татуировки. Так же, как крепкий скелет. Как мышцы, утопленные в кожу.
– Чем ты занимаешься? – спрашивает Мика.
– Ничем. Или всем понемногу. Какой ответ тебя устроит больше?
– И тот, и другой. Ты свободный художник?
– Свободный, но не художник.
Мика мелет кофейные зерна в ручной кофемолке; хорошо, что она не увезла кофемолку в «Ноль» со всей остальной утварью. Задача Мики – отвлечь парня от мыслей о тунце, и она надеется, что запах свежемолотого кофе этому поспособствует. Попутно Мика думает о том, что до сегодняшнего дня мало заботилась о надлежащем оформлении собственной карьеры. Информационном (кажется, это называется пиаром) и всяком другом. Почему она не принимала участие в кулинарных конкурсах? – титул «Лучший шеф-повар ресторанов России» принадлежал бы ей по праву. Это все немцы – они всегда довольствуются тем, что есть; Мика не проявляет никаких амбиций, сидит на попе ровно и почти не покидает «Ноль» – вот они и рады. Вот они и счастливы безмерно.
Missgestalten!.. [26]
А еще неплохо было бы организовать школу десертов и авангардную студию шоколада, и сайт в Интернете, – и месяца не пройдет, как он станет лучшим гастрономическим сайтом, Мика в этом уверена: пять, а то и десять тысяч посещений в день, форум, гостевая книга, персоналии, пресса о нас, рецепт недели.
Мика никогда не была в Интернете, и у нее даже нет своего почтового ящика.
– …Одно время я работал на скотобойне.
26
Уроды (нем.).
– Чудесно.
– Отлавливал бродячих собак.
– Потрясающе.
– Был санитаром в морге.
– Великолепно.
– Был помощником таксидермиста.
– Таксидермисты – это люди, которые изготовляют чучела?
– Именно.
– Восхитительно.
О чем могла бы рассказать Мика? О городских рынках, за чертой которых она превращается в богиню и толпы людей жаждут одного – прикоснуться к складкам на ее платье? О соусах, которые развязывают языки и заставляют откровенничать об ушедшей любви, о невстреченной любви и о вещах, не имеющих с любовью ничего общего? О мясных блюдах, число ингредиентов в которых никак не меньше тридцати? О салатах, в которые она всегда добавляет листик мяты? Гм-м… Все это блекло, тускло и не идет ни в какое сравнение с феерической работой на скотобойне.
– Ты много повидал.
– Да уж, немало.
– А… моя сестра? Как вы с ней познакомились?
– Через одних знакомых парней. Я просвещал их в таком вопросе, как промышленный альпинизм. В последнее время я как раз этим и занимаюсь.
– Промышленным альпинизмом?
– Да.
Познания Мики в промышленном альпинизме не так уж велики: растяжки и рекламные щиты на уровне двадцать пятого этажа, мытье окон на двадцать втором, монтаж стальных конструкций на семнадцатом, а еще установка ангелов на шпилях и нанесение сусального золота на купола – слой за слоем. Необходимо ли для этого патриаршее благословение, или вполне можно обойтись локальным – от местного отца-настоятеля?..
– Это опасная работа, – замечает Мика.
– Для тех, у кого есть крылья – нет. – Ящерицы и богомолы в глазах парня совершают немыслимые кульбиты, оторваться от их созерцания невозможно.
– Это шутка?
– Почти. Когда мы с твоей сестрой поженимся и когда она получит сертификат…
– Какой сертификат?
– Да промышленного альпиниста же!.. Можно будет считать эту работу семейным бизнесом.
Семейным
Семья
Когда мы поженимся – такие перспективы почему-то совсем не радуют Мику – в данный конкретный момент. Быть нянькой двум или трем обормотам, которых наплодят Васька и этот парень, вытирать им сопливые носы и грязные задницы? Увольте, увольте, увольте!.. Готовить им – земноводным, насекомым, пресмыкающимся – манную кашу (вкусненького они от Мики не дождутся), в то время как счастливое семейство будет парить над городом с сертификатом, пришпиленным к основанию крыльев – ни-ког-да.
– Ты как будто сердишься? – Этот парень легко соскакивает со стола, вынимает из Микиных рук турку с едва не сбежавшим кофе и сам разливает его по чашкам.
– Чашки не мешало бы прогреть… – Микин голос слаб и слегка подрагивает.
– И так сойдет. Ты сердишься?
– Нет. Просто считаю эту работу опасной. Для девушки, во всяком случае.
– Ясно. Переживаешь за сестру?
Открытие последней минуты, а может, последних тридцати секунд: Мика совсем не переживает за Ваську, хотя бы она и висела на верхотуре какого-нибудь бизнес-центра, держась за карниз одними руками. Ничего с Васькой не случится. С такими никогда ничего не случается, такие всегда выходят сухими из воды. И, прожив долгую жизнь, благополучно отклячиваются в собственной постели, накачанные витаминными препаратами, обколотые ботоксом, с круговой подтяжкой лица: даже перед смертью они пытаются молодиться, раз уж не пришлось умереть молодым.
– …Переживаю. Да.
– Не волнуйся. Я всегда буду рядом с ней.
Странно, но этот парень вовсе не выглядит влюбленным в Ваську, а уж Мика знает, как должны выглядеть влюбленные: один бедолага Ральф чего стоит!.. А впрочем, откуда Мике знать, как вообще выглядят влюбленные промышленные альпинисты, и влюбленные таксидермисты, и те, кто работал на бойне? С Ральфом все более или менее понятно – блеклый фашик, немчура поганая, готовая шлепнуться в благоговейный обморок от одного запаха пирога с капустой и грибами, томящегося в духовом шкафу.