Тиора
Шрифт:
— Вплоть до отрезанной головы на видео в новостях федеральных каналов в качестве мести, — сглотнув, произнес Марк, и его сердце участило свое биение.
— Очень даже может быть, парень. Поэтому после погрузки сиди в кузове и не высовывай носа. Они обычно сильно не суются в наши грузовики.
В этот момент машины подъехали к воротам, и к окну Джея подошел угрюмый араб с густой вьющейся черной бородой и с черным тюрбаном, намотанным на голове и уходящим на шею. В руках у него была автоматическая винтовка, а на разгрузочном жилете, надетом на него, находились магазины, нож и гранаты — все почти как у наемников. Джей поприветствовал
— Ас-саляму алейкум, Абдуллах, — Джей вошел в кабинет халифа с широкой улыбкой на лице.
— Уа-алейкум ас-салям, — отозвался аль-Бакир, поднялся из кресла, пожал протянутую ему наемником руку и жестом указал на стул с резной спинкой, стоявший перед его столом. — Располагайся, друг мой. Чай, кофе?
— Нет, спасибо, благодарю.
— Все привез, что заказывали? Никаких проблем?
Халиф уселся в кресло, запахивая длинные полы своей темной одежды. Голова его была покрыта черным тюрбаном. Стол перед ним был густо завален разными рукописями, книгами, документами и письменными принадлежностями. Среди них были даже гусиные и страусовые перья, как это было когда-то в старину. На самом уголке стоял небольшой ноутбук. В целом кабинет аль-Бакира был обставлен достаточно скромно. На стенах кое-где висели плакаты и листы с изречениями из Корана, а за креслом располагался большой флаг халифата.
— Да, халиф, никаких проблем. Оружие привез, и сигарет твоим ребятам достаточно.
— Хорошо. Куда думаешь потом?
— Жду сверху дальнейших указаний, потому как там еще не решили. Возможно в Марокко.
— И как быстро поступят эти указания? — спросил аль-Бакир, приподняв бровь.
— Не знаю. В течение дня.
— Тогда располагайся у меня со своими парнями, будьте, как дома. Вам будут предоставлены все удобства и даже больше.
— Благодарю, халиф, — сделал поклон головой наемник. — Пока мои и ваши люди разгружают товар, а там посмотрим. Возможно, мы воспользуемся твоим гостеприимством. Будут ли еще какие заказы?
Абдуллах аль-Бакир все это время что-то писал пером, затем оторвался от страницы и произнес:
— Мой помощник передаст тебе потом список.
Джей лишь кивнул головой в знак согласия.
Внезапно дверь кабинета халифа отворилась, и в нее ввалился крупный бородатый араб с автоматом в одной руке, второй же рукой он толкнул на пол сопротивляющегося, с искорёженным от страха лицом Марка. Парень упал на колени прямо возле стола аль-Бакира, слева от стула, где располагался Джей.
— Прошу простить меня, Учитель, за свое дерзкое вторжение. Этот человек был в одном из грузовиков наемников, и он не тот, за кого себя выдает. Мы нашли его документы, и он оказался русским.
Абдуллах аль-Бакир резко поднялся из своего кресла и угрюмо уставился на юношу.
— Твою ж мать, — сквозь зубы процедил Джей, и тут же, сотворив на лице благодушную улыбку, пошел в атаку. — Великий халиф, этот парень — обычный путешественник. Мы встретили его на ливийской границе. Он абсолютно не представляет никакой угрозы и сейчас помогает мне и моим парням в пути. У нас ведь многонациональная и многоконфессиональная команда, ты ведь знаешь. У нас есть, как европейцы, так и арабы. Как христиане, так и мусульмане, и даже пара буддистов найдется. Вот и этого русского парня мы взяли к себе в команду.
Аль-Бакир посмотрел на наемника, и в его взгляде Джей не увидел ничего, что предвещало бы хоть сколь-нибудь положительный исход дела.
Глава 19
Он не знал точно, сколько уже, свернувшись, лежал в пещере на холодном каменном влажном полу. Марк вполне осознавал, что попадает в сон, засыпая в реальности, но когда он в него попадал, то было ощущение, что происходило никакого разрыва во времени. Что он находился в этом месте все это время, и никуда не пропадал.
Сейчас парень лежал с открытыми глазами, тупо уставившись в противоположную шершавую стену, по которой сползала тоненькая струйка воды. Слезы его давно высохли, и на их месте появились проторенные тропы, оставшиеся после высохших ручейков, которые теперь неприятно стягивали кожу под глазами. Парень уже прилично подмерз и начал медленно подниматься на ноги, помогая себе негнущимися руками. Все тело ныло от долгого лежания, в голове туманными вспышками проносились мысли, сливаясь в неясную кашу, вызывающую лишь отчаяние и тошноту. Он поднялся сгорбившийся и с затекшей шеей, затем медленно разогнулся и выпрямился, хрустя позвоночником. В глазах резко потемнело и на миг стало тяжело дышать.
Держась одной рукой за стену, Марк медленно побрел вперед. Его ватные ноги почти не слушались, и ему стоило больших усилий переставлять их, словно это были два тяжелых бетонных столба.
Внутри него была абсолютная пустота. Юноша был в полной прострации, непонимающим взглядом окидывавший пространство вокруг. Он шел, будто не осознавая, зачем и куда, и какой в этом, вообще, смысл. Голова отказывалась воспринимать окружающую действительность ясно, это было похоже на дереализацию и даже отчасти на деперсонализацию. Казалось, что его «Я» находилось немного в стороне от тела, и хотя руками и ногами он управлял, но было ощущение, что связан он с этим как-то совсем уж отдаленно, будто лишь отдает команды телу, но кто-то другой выполняет их за него. Странное паршивое чувство.
«Я — просто никчемное существо, — сквозь плотный смог мыслей горестно думал он. — Вся моя жизнь — одна сплошная ошибка. Все, что я делаю, идет кувырком. Неудачник. Я совершенно не приспособлен к этой жизни. Болезнь, развод, ко всему этому невнимательность, рассеянность, забывчивость, безответственность, эмоциональная слабость — да почти все отрицательные качества, присущие неудачникам, сошлись во мне. Я — архитектор собственного разрушения».
Внезапно его мозг острой пульсирующей болью пронзила мысль о Тиоре, и Марк резко осел на пол, широко раскрыв глаза и хватая ртом воздух. Минутная слабость, но она привела его немного в чувство.
— Вставай, вставай, вставай, ты должен найти ее, должен, — шепотком проявился женский голос.
— Мы чувствуем, что она еще жива, еще есть надежда, ступай, ступай, не время сидеть и жалеть себя, — второй шепот, юношеский, вынырнул также внезапно.
— Где мне теперь ее искать? — отчаянно огрызнулся Марк. — Я никогда ее не найду, и сам не выберусь отсюда, все бесполезно.
— Жалеешь себя? Ты всегда этим занимался, все время жалел себя, жалел, жалел, ты слаб, ты потерял ее.
— Слабый, слабый, ты ничего не можешь, ты оставил ее, не справился, и теперь жалеешь себя, глупый, глупый.