Тиран на замену
Шрифт:
– Любите сыр?
– меня до сумасшествия привлекали платья с воротником-стоечкой и длинными рукавами по самое запястье. Оттого интереснее, что под ним.
– Знаете, я тоже его очень люблю!
– Домогательство хуже только про любовь к животным...
– обернувшись, объявила бастард, и ее взгляд залип на стражериумную золотую брошь Любили женщины благородных стражей. Всегда любили!
– Но вы. я полагаю, о себе лучшего мнения.
– Пожалуй, - пришлось согласиться мне - Но это самый безболезненный способ завести с прекрасной девушкой разговор, если язык не подвешен.
– Значит, сыр вы не любите?
– немного обиженно спросила бастард, надув губки. Ее флирт даже мне, искушенному столичными девками мужчине, показался слишком скорым.
– Жаль. Сыр очень вкусный.
Соглядатаи, оставшиеся за моей спиной, насмехались, из чего я сделал вывод, что со слухом у нее тоже были некоторые проблемы, а не только с происхождением и материальной состоятельностью. Сыр - самый ходовой в походных условиях продукт и дешевый, ведь империя проблем в молочном достатке никогда не имела. Наверняка девчонка искала мужа, попутно «гастролируя» с неудавшимися партиями. Я таких не раз встречал.
И пяти минут не прошло, как светловолосая фурия взяла меня в оборот. Тело размякло, сознание потекло, и я помнил развязные рваные поцелуи то ли в подвале кабака, то ли в комнате наверху. Мне даже показалось, что она была лучшей в моей жизни, если бы не сказывалась усталость после долгой дороги. Воспользоваться родовым секретом перемещения на глазах соглядатаев я не мог.
Девчонка что-то пропела про мою красоту и как вдарила между ребер. Иглы собственной поглощенной силы вонзились в меня, и я пожалел, что был так неосторожен. Я рухнул, как подкошенный, отдаленно заметив, что не такая уж она и дура: использовала мою силу, не оставив ни следа своей. Если успеет убежать до того, как к моему телу вернется возможность передвигаться, мне ее никогда не догнать.
Нее. все-таки она дура. Одевшись в платье и застегнув все крючки на спине, она не только обчистила мне карманы, забрав кошель с деньгами и дорогие часы, но и проверочную побрекушку с наложенным на нее проклятьем против расхищения. И суток не пройдет, как она протянет свои тоненькие ножки и шустренькие ручки. Умоляй своих богов, девка, чтобы смерть пришла за тобой раньше, чем я доберусь! Тело онемело окончательно. Если я и мог чем-то двигать, то только мыслями в голове. И то недолго: девчонка просыпала мне на лицо блестящий порошок, и я вырубился.
Из воспоминаний Вольсхого мне выбраться не удалось, даже когда дошла до места потери им сознания. Еще долго я ощущала себя им и нечаянно вломилась в свое сознание. Глухой лес. зачарованный. Я бежала по нему, скрыв краденный золотой браслет на запястье под рукавом. Товарищи Вольсхого не обратили внимания, когда я вышла. Только издевательски спросили, собирался ли сам Вольсхий почтить их присутствием.
За пролетевшие шесть лет я и забыла, насколько красив был Вольсхий в юности. Красив, обходителен и выглядел невероятно, божественно богатым. Только я прекрасно понимала, что до таких нищих беженок, как я, обеспеченные мужчины никогда не нисходили.
Я бежала долго: с тем уровнем выносливости я многое могла себе позволить. Не прошло и двух часов, как я запнулась о корень, рухнула лицом в землю, расчихалась, кашляя кровью. Руки дрожали, и тело сотрясли первые конвульсии. И тогда ко мне снизошел Он. Наследник Истинных.
Старик в лиловом плаще в окружении разноцветных светляков, создать которых я не могла по сей день, протянул мне руку и предложил безвозмездно жить в его академии. Я согласилась, не раздумывая.
– Линайя...
– протяжный тихий стон вырвался из уст Вольсхого, как только я закончила. Этот стон вырвал меня из бездны собственных воспоминаний.
Уходила спокойная, без стыда за совершенное. Дыры в заслонках пропускали без проблем, не регистрировали мое прохождение. Восстанавливать их Вольсхому придется с утра собственными ручками. За его наведенные чувства я не волновалась. Мужику под сорок, а мне только двадцать три. Такой способен соблазнить женщину исключительно своих лет с вечной проблемой интимного здоровья некромантов на пятом десятке жизни.
Искусственные поленья, объятые магическим огнем, потрескивали совсем как настоящие. В гостиной личных покоев ректорской башни в кресле напротив меня сидел старик-ректор. Он такой же. каким я видела его в последний раз в столовой во время представления Вольсхого. Коротко стриженный, с седыми кудрями. Старик никогда не носил черной одежды. Он обожал невзрачный костюмчик и яркий плащ различных расцветок: то желтый, то красный, то фиолетовый, то зеленый. Сейчас - без плаща, но с бокалом чернородки в руке.
– Я сорок лет управлял академией и знаю, о чем говорю, - проворчал старик.
– Не бросай службу, Лан.
– И что ты предлагаешь?
– спокойно, сдерживая гнев, спросила я голосом Вольсхого.
– Со мной все кончено, дед. Я потерпел поражение, но проигрывать не собираюсь. Не в одном месте, так в другом. Заполучу Мантольд. получу выход к императору.
– Далось тебе это насекомое!
– воскликнул старик с таким омерзением, которое мне еще не приходилось слышать в его голосе. Зато я «слышала» его между строк в книжонке, отданной мне Вольсхим.
У меня - то есть у него - в руке также бокал чернородки. Вино буро-вишневого оттенка переливалось в свете зеленых факелов, ярко освещавших гостиную.
– Ты рано руки опустил.
– Так почему!..
– Вольсхий резко выпрямился, но сдержался.
– Мой маленький подарок еще не готов к встрече с тобой, - старик одним глотком опустошил стакан.
– Слишком импульсивен, Лан. Я говорю тебе это уже лет тридцать, а ты все никак не можешь взять себя в руки! Тебе бы только все и сразу!
– Тогда зачем ты меня звал? Читать нотации?! Если я чем-нибудь не займусь, то сопьюсь! Ты этого хочешь?!!
Вольсхий подорвался на ноги, допил чернородку и неопределенно выдохнул. Дед всегда умел выводить из себя с полуслова.
– Будто так тяжело Вольсхому добраться из столичной резиденции в гнездо, - произнес старик с усмешкой.
– Боишься заплутать в трех соснах?
Вольсхий рычал. Так странно ощущать себя внутри другого человека. Я видимо не только подправила воспоминания за последнюю неделю, но и скопировала часть более ранних.