Тиран
Шрифт:
Эли сидел рядом в одном из стоявших вокруг ямы складных кресел, в которых обычно на вечеринках отдыхали байкеры. Он откинул голову на скрещенные руки, вытянул ноги перед собой и закинул их на кирпичное ограждение перед ямой.
Эли словно слушал оперу и наслаждался чем-то прекрасным и чудесным, хотя внимательно наблюдал за жестокой сценой, происходившей перед его широко распахнутыми глазами. Я так сильно сжал кулаки, что захрустели кости. Это издевательство продолжалось, а еще один парень веселился, посыпая спину Медведя тлеющими
Лысый ублюдок с вытатуированной на голове свастикой вытащил член из штанов и сделал шаг к Медведю, его голова теперь свисала так низко, что почти касалась подбородком травы. Мужчина вынул веревку изо рта Медведя и дернул его за волосы, подняв голову. Затем сжал член у основания и провел по губам Медведя. Скорее всего, он потерял сознание, потому что даже не пошевелился. И только когда ублюдок насильно втолкнул свой член в рот Медведя, я понял, что мой друг не только был в сознании, но и приготовился сражаться. Его глаза распахнулись, и парень, держась за свой пах, с криком отпрянул от Медведя и попытался остановить кровь, которая струилась сквозь его пальцы.
Медведь выплюнул то, что осталось от члена этого ублюдка, и широко улыбнулся красной улыбкой, кровь стекала по его лицу.
И он рассмеялся.
Сейчас или никогда.
Я вытащил пистолет и взял гранату из сумки. Сделал глубокий вдох и очистил разум от всего, оставив лишь план действий.
Присел на корточки как можно ниже и подобрался ближе к костровой яме. Зубами вытащил чеку из гранаты и бросил ее в огонь.
Одна секунда.
Две.
Три.
ВЗРЫВ.
Костровая яма взорвалась ослепительной стеной белого света. Картина, на которой спящая в моей постели малышка обнимает меня, вспыхнула перед глазами, и я рванул в этот хаос.
К Медведю.
Прямиком к возможности того, что следующим утром я окажусь именно там, где мне и место.
В аду.
Глава 13
Доу
За три недели от Кинга не было ни слова. Я начала сомневаться в том, что он когда-либо вернется за мной.
Таннер по-прежнему пытался помочь мне вернуть воспоминания о прошлом, уцепившись за мое признание о том, что я любила его еще в детстве. Мои попытки объяснить ему, что это лишь воспоминание, а не настоящее чувство, были бесполезны, потому что он расценивал это как шаг к тому, чтобы вернуть наши отношения как пары.
— Как проходят встречи с доктором? — спросил сенатор и разрезал свой не до конца прожаренный стейк, сочившаяся из него кровь заполняла тарелку. Он обмакнул кусочек мяса в эту жидкость, прежде чем положить его в рот.
Я впервые обедала по-настоящему со своим отцом, мама опять была в «SPA», или как бы она не называла это место. Но, несмотря на уговоры моего рассерженного разума о том, что мне не стоило
— Кажется, нормально. Хотя я не знаю, как это должно работать. — На самом деле доктор почти не задавал мне вопросы, а на двух сеансах и вовсе заклевал носом.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты продолжила. Нас ждет несколько торжественных мероприятий, на которых мне хотелось бы тебя видеть. Через пару недель пройдет благотворительный вечер в поддержку моей кампании. Мы принимаем гостей в доме Редмондов, родителей Таннера, — тон сенатора говорил о том, что мероприятие больше связано с бизнесом, чем с обычной вечеринкой.
Я сморщила нос и поковырялась вилкой в своем обеде.
— Не думаю, что это хорошая идея. Предполагаю, что все присутствующие там люди должны быть мне знакомы. Разве не очевидно, что как только они заговорят со мной, я уставлюсь на них, словно у них по тридцать голов? — спросила я.
— Рэй, тебе никогда не нравилось то, чем я зарабатываю на жизнь. Ты никогда на самом деле не считала себя дочерью сенатора, — ответил мой отец и наклонился вперед. — Для тебя в порядке вещей не знать, кем являются все те люди.
— И это поможет вернуть воспоминания. Тебе стоит пойти, — мягко вмешался Таннер.
Восстановление моей памяти — это единственная причина, по которой я соглашусь сыграть роль «послушной дочери».
— Мама тоже там будет? — спросила я.
Сенатор опустил глаза в тарелку.
— Да, она посещает все торжественные мероприятия. Это часть… соглашения.
Я фыркнула.
— Она посещает все торжественные мероприятия, а про свою собственную жизнь забывает, — пробурчала я.
Сенатор вздохнул.
— Твоя мать… она винит меня в… ну, во всем, — ответил сенатор. — Ей тяжело находиться рядом со мной долгое время. Это ее изматывает.
И на крохотную долю секунды я почувствовала к нему сожаление. Еще на более короткое мгновение я увидела в нем мужчину, который был абсолютно не сенатором, а обиженным мужем с несчастной женой.
Он казался почти… человеком.
Но его глаза вновь сосредоточились на моих, и он продолжил:
— Видишь ли, Рэй, когда ты была беременна Сэмюелем, мы прибегли ко всем мерам предосторожности, чтобы не дать прессе узнать о твоем «положении». И тогда я не понимал всей значимости этого так, как понимаю сейчас. Оставить все в тайне казалось лучшим вариантом. Но я всех убедил, что ты провела лето в Париже, и сейчас, после твоего «возвращения», неплохо было бы появиться на публике. Они узнали о Сэмюеле, и множество изданий уже звонили в мой офис, задавая о нем вопросы. Какой-то репортер из «Таймс» зашел так далеко, что откопал его свидетельство рождения. Поэтому сейчас у нас есть проблема, требующая… деликатного рассмотрения.