Тирания Ночи
Шрифт:
– Бехтер… найди епископа… Серифса. И… принципата Донето. Им велено было… явиться.
– Надеюсь, – пробормотал Горт, – Дрокер им покажет, почем фунт лиха. Недоумки, втянули нас в это дерьмо, а сами, видите ли, носа не кажут.
Элс и бровью не повел. Наверное, Пинкус уже успел с утра приложиться к бутылке – слишком уж громко прозвучал его шепот.
Но Горт был еще достаточно трезв, чтобы заметить свою ошибку. Он примолк на добрых десять минут.
Явился епископ. Внешность этого толстяка ясно свидетельствовала о долгих годах, посвященных
Епископ пылал праведным гневом, но гнев его быстро улетучился под мрачным взглядом холодных глаз Грейда Дрокера.
Довольно трудно жаловаться и ныть в присутствии человека, который столь явно презрел собственные ужасные раны для участия в походе.
– Епископ, – сказал волшебник, – садитесь, для вас поставили кресло. Где принципат Донето?
Вскоре прибыл и патриарший посланник – его внесли на носилках трое телохранителей и один епископский слуга. Остальные телохранители сбежали. Реши кто-нибудь снова покуситься на жизнь принципата, у Бронта возникли бы серьезные затруднения.
Элс боялся, что Горт сейчас ляпнет что-нибудь нелестное и в адрес Донето, но всем сразу же стало очевидно, что тот действительно не может передвигаться самостоятельно.
Его ранили гораздо серьезнее, чем все думали.
Епископ выразил неудовольствие и заявил, что обо всем случившемся обязательно услышит сам Безупречный.
– Вы, Серифс, – осадил его Дрокер, – привлекли внимание особого ведомства. Не вынуждайте это самое ведомство официально объявлять вам об этом. Мы не подчиняемся никому, даже его святейшеству. Вам понятно?
Возмущенный епископ примолк. «Как несправедливы ко мне судьба, жизнь и вселенная!» – было написано на его лице.
– Превосходно. Давайте обсудим Коннек и расплодившуюся здесь ересь. Епископ, я требую, чтобы вы прямо отвечали на мои вопросы. Не пытайтесь себя обелить, не оправдывайтесь, не скулите. Отвечайте простыми фразами, по существу. В противном случае навлечете на себя гнев особого ведомства. Все ясно?
По всей видимости, Серифсу ничего не было ясно. Он принялся бессвязно и раздраженно молоть какую-то чушь.
Внезапно епископ вскрикнул.
– Похоже, недостаточно внимательно слушал, – усмехнулся Пинкус; Горта буквально распирало – до того ему не нравился епископ.
Хотя, если верить коннектенцам, епископ нравился лишь двоим людям на всем белом свете: смазливому белокурому мальчонке, который его ублажал, и патриарху.
И тем не менее у Серифса были влиятельные друзья-церковники и союзники-дворяне, которых беспокоила мейсальская ересь.
Элс внимательно прислушивался к вопросам волшебника, но Дрокера, похоже, окончательно покинули силы, и он говорил очень тихо. Зато по громким ответам епископа можно было понять, о чем идет разговор.
Допрос с пристрастием показал, что кризис веры в Коннеке произошел по одной-единственной причине – по вине самого пастыря.
Это, конечно же, никого не удивило. Корень всех зол крылся в упорном нежелании Брота признать, что и служителям церкви не чужд грех.
Дрокер замолк, и допрос продолжил один из братьев. Похоже, маг совсем выдохся.
Элс внимательно вглядывался в его лицо. Колдовство Дрокеру теперь давалось с большим трудом – этот калека был буквально нашпигован серебром.
– Что-то не так с этим Донето, – прошептал Пинкус. – Он, что ли, опиум курит?
– Вполне возможно, – согласился Элс. – Такие, как он, плохо переносят боль.
С каждым мгновением собрание становилось все скучнее. Серифс перечислил меры, принятые против сторонников мейсальской ереси. Основные его предложения заключались в следующем: «Давайте всех перебьем и все разграбим». Эти предложения вызвали большое одобрение аудитории.
– Таким образом, – вмешался в разговор Дрокер, – мы обогатим церковь и Братство и обогатимся сами, но этого не хватит надолго. Из Брота мне сообщили, что Арнгенд вышлет нам на подмогу войска. И это, кстати говоря, секретная информация, которая не должна выйти за пределы этой комнаты.
«Да уж, – подумал Элс. – Как теперь удержишь все в тайне? Новости обязательно просочатся в Коннек, ведь кто-нибудь расскажет обо всем по секрету какому-нибудь доверенному другу, а тот… И – пошло-поехало».
Дрокер не похож на дурака. Он хочет, чтобы новости разошлись.
Пинкус толкнул Элса локтем:
– Представление окончено. Проснись!
Элс смущенно крякнул. Они с Гортом стояли ближе всего к двери, так что и выходить им надо было первыми. Пройдя шагов десять по коридору, Элс внезапно остановился, и от неожиданности Горт налетел на него.
– В чем дело?
– Да ни в чем. Просто появилась одна мысль.
– Мысли – это, знаешь ли, опасно. Я бы даже сказал, смертельно опасно, если речь идет о церкви.
– Нет.
Совсем не внезапная мысль заставила его остановиться, а странное видение – смазливый белокурый парнишка, который из-за гобелена наблюдал за идущими по коридору солдатами. Судя по описаниям, это и есть любимчик епископа. Он напомнил Элсу человека из иных мест и иного времени. Но видимо, то было не просто сходство: когда мальчик увидел ша-луг, лицо его исказилось от изумления и ужаса.
Элс покачал головой. Как такое возможно? Мальчику, которого он помнил, сейчас уже должно было стукнуть двадцать.
Элс сидел на заросшем виноградом холме и невидящими глазами смотрел на Антье. Мысли его были заняты тем мальчишкой. Мальчишка все чрезвычайно усложнял.
Внизу, через малые городские ворота, выходящие на берег реки, сновали люди, похожие на муравьев, – то спускались к воде, то возвращались в Антье. Этой дорогой горожане пользовались уже несколько веков, так что ее даже замостили.