Тиша
Шрифт:
— А кто-нибудь сегодня слышал пятичасовую электричку? Она была? Я что-то не припоминаю, чтобы её слышала.
— Не помню. — Сказал Борис — Да я и не обращаю внимания на них, если никого не жду. Может, и была.
— Я тоже не помню. — Сказал Рудик — Я фильм смотрел, мог её и не услышать.
— Не было электрички. — Уверенно сказал дед Субботин и повернулся к Римме — Я на дорогу вышел, Ленку искал, но пятичасовой электрички не было. Я ещё подумал, что отменили. И никаких товарняков не проходило. Вообще ничего вечером
— Да что, мать твою, у нас тут происходит?! — Борис не сдержался, но потом виновато посмотрел на Римму — Правда, что такое? Люди пропадают, поездов нет! И свет ещё вырубили.
— Может всё из-за этого жёлтого облака? — Радик показал в сторону, где висело облако.
Его не было видно, но как только Рудик о нём вспомнил, опять у него зачесались глаза. И рот наполнился противной слюной. Он сказал об этом вслух.
— Да, я тоже это почувствовал, когда на улицу вышел, ещё подумал, что у меня изжога. — Борис сплюнул.
Он склонился над своим плевком, долго его внимательно разглядывал, потом поднялся и сказал:
— Жёлтое. Всё жёлтое.
— Точно, бактериологическое оружие. — Дед Субботин тоже склонился над плевком Бориса — И у меня глаза чешутся.
— Поэтому могут быть галлюцинации. — Сказал Рудик — Может Николай Николаевич и жив, и дома у меня нет никакой паутины, всё приведелось.
— Я бы на это не очень надеялся. — Борис задумался — Надо всех собрать.
— А кого всех-то? — Спросил дед Субботин — Все здесь. Тамару в больницу увезли. Вера Ильинична у сестры гостит в Перми. Матвеевы на два дня уехали на юбилей к дочке. Только бабка Пустовалова.
— Данилка Туринцев! — Крикнула Римма, и все встрепенулись — Настя его на той недели от матери привезла! Он один сейчас дома! Надо срочно к ним!
Они заспешили к дому Туринцевых, опасливо оглядываясь на жёлтое облако, которое стало им видно, как только они свернули на улицу. Римма первая залетела в дом Туринцевых, но сразу же с криком выбежала обратно. Все испуганно отпрянули от двери.
— Там всё в плесени! — Она рухнула прямо на невысокое крыльцо — Господи, да что это такое! Помоги, Господи, святой угодник Николай и все святые!
— Данилка! Данилка, ты там? Данилка! — Дед Субботин осторожно заглянул в дом.
Потом отошёл, снял свою кепку и вытер ею лоб. Алевтина и Борис тоже заглянули.
— Никого там больше нет. — Сказал Борис — Тишина.
— Вот что, давайте пойдем на вокзал и сядем там. Будем ждать семичасовую электричку. Пока ещё чего тут у нас не случилось. — Сказал дед.
— А если она не придёт? — Спросила Римма.
— Тогда дальше будем думать. — Ответил дед.
— Может к облаку сходить, посмотреть, что это такое? — Спросил Рудик.
— Ага, ещё камнем в него кинь! — Зло ответил дед — Мало нам!
Все пошли на улицу, а Римма напоследок снова подошла к двери и громко крикнула, вглядываясь внутрь:
— Данилка! Данилка! Ты здесь? Это я, тётя Римма! — Она постояла, но, не дождавшись ответа, присоединилась к остальным.
По дороге все шли молча, заглядывая в окна домов. Дошли до дома Пустоваловых, дед Субботин постучал в окно, и, дождавшись, когда баба Люба выглянула, поманил её на улицу. Она вышла, подслеповато щурясь на них, и спросила:
— Вы чо тут ходите все вместе? Праздник какой?
— Праздник, бабка, праздник! — Ответил дед и добавил тихо — Половина уже напраздновалась. — Потом сказал громко — Одевайся, пошли с нами, по дороге расскажем.
— Куда? — Спросила баба Люба.
— Пошли на вокзал. Говорю тебе, по дороге всё расскажем. Видишь, света нет?
— Так Колька Лобов же пошёл чинить! Нашли, кого послать. Косорукого! Попросила недавно его подправить…
— Всё, хватит болтать! — Сердито одёрнул её дед Субботин — Это не у нас вырубило электричество, а на всей дороге. Даже поезда не ходят. Поняла? Поэтому сейчас все на вокзале будем сидеть. Ждать, когда свет включат. Возьми с собой телефон.
— Да не надо мне света! Я не читаю. Суп вот варила, завтра Витька со своей приедут. Не пойду я с вами.
— Иди, одевайся и выходи! — Грозно прикрикнул на неё дед — Если не пойдёшь, с милицией тебя загонят. Распоряжение такое. Поняла?
Баба Люба, бурча что-то себе под нос, скрылась в доме. Вскоре она вышла, надев толстую кофту и шаль, и зашаркала вместе со всеми к зданию вокзала. Телефон её, когда она протянула его Борису, оказался тоже разряжен. Они дошли до здания вокзала, дед сначала приоткрыл дверь и всё там оглядел, потом махнул рукой, чтобы заходили. Сам зашёл последним, плотно затворив за собой дверь. Все расселись на скамейках.
— А где Муха? — Вдруг встрепенулась Римма.
Муха — это собачонка Туринцевых. Мелкая чёрная дворняжка с белым галстуком, любимица всего Дорохова. Она, по большому счёту, уже не была собакой только Туринцевых, а приходила кормиться ко всем в посёлке, иногда и ночевала не дома, а у того, кто ей на данное время больше приглянулся. И она всегда крутилась там, где собирался народ.
— Утром она к нам забегала. — Сказал дед Субботин — Странно, что сейчас её нет. Чёрт, где она бегает?
— И к нам недавно забегала, я ей косточки из борща вынесла. — Подхватила Римма — Она бы точно за нами увязалась, если бы где-то рядом была.
Опять все замолчали. И тут раздался голос бабы Любы Пустоваловой.
— Сегодня утром ко мне постучал Настин отец. Я запамятовала, он что, не умер? А кого тогда мы хоронили летом?
— Ты что, бабка, мы его три года назад схоронили! — Дед Субботин уставился на бабу Любу — Ты его ни с кем не спутала?
— Может и спутала, дак в тельняшке, в зубах папироса, пьяный опять. Я подумала, что он. А кто тогда?