Титан империи 6
Шрифт:
— Дай кинжал! — сказал я, придав голосу стали. — Не неси ерунды! Ты среагировала так как должна была — по протоколу!
— Но правила…
— Здесь я устанавливаю правила! — прорычал я на весь холл. — Дай кинжал, быстро!
Эхо от моего голоса отскочило от стен, и на пару секунд воцарилась тишина.
— Вы… — захлопала глазами горничная. — Вы не мой хозяин…
— Твой хозяин сейчас при смерти. А я его внук, Евгений Скалозубов. Еще вопросы? Кинжал!
Рита открыла было рот, чтобы возразить,
— Ну! — сказала она и сложила руки на груди. — Долго ждать, милая? У нас забот полон рот, а ты тут решила сцену устроить!
Горничная обратилась к своим сестрам в поисках поддержки, но остальная четверка только смотрела прямо перед собой и даже не моргала.
Наконец, Рита медленно опустилась на колени и, сглотнув, протянула мне кинжал рукоятью вперед.
— Прошу прощения, Евгений Михайлович, — проговорила она дрожащими губами. — Я не должна была так говорить и перечить внуку хозяина. Прошу наказать меня.
Я выхватил у нее кинжал.
— Еще чего захотела! — покачал я головой. — Значит так, слушай сюда — ты вернешься к себе в комнату и там как следует отоспишься.
— Но…
— Никаких «но»! А то у тебя, того и гляди, рана откроется от переживаний. Убирай уже свой кинжал в ножны, он твой.
И я протянул ей кинжал. Девушка колебалась.
— Ну?!
— Кинжал принадлежит хозяину. Как и я…
— Так, мне повторить?!
— Нет, — покачала она головой и убрала кинжал под платье
— А вы? — повернулся я к молчаливой четверке. — Заканчиваем убирать мусор — и всем спать. И еще, Рита… Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал про подобные протоколы! Протокол у тебя один — защищать и ухаживать за поместьем. В случае провала — так и быть, мы с Настей тебя как-нибудь накажем, но уж точно не дадим резать себя или бить. И это касается всех пятерых, ясно?
— Да, Евгений Михайлович, — проговорил строй и горничные синхронно поклонились.
Интересно, если бы она и впрямь зарезалась, они бы тоже и пальцем не пошевелили, чтобы ее спасти? Блин, и как Саблину удалось так вышколить их?
Я снова повернулся к Рите:
— Ну, бегом в кровать! Завтра чтоб встала как штык и сварила мне овсянку с кофе, поняла?
— Эээ… Да, поняла! Есть, Евгений Михайлович! Все сделаю!
Я хлопнул в ладоши:
— Все за уборку и спать!
Горничные тупили еще секунду, потом поклонились мне — даже ниже чем в прошлый раз — и разошлись по этажам.
Рита, смахивая слезы, убежала последней.
Я выдохнул, и тут ко мне подошли сзади и обняли.
— Женя, я тебе говорила, какой ты у меня хороший? — сказала сестра мне на ухо.
— Кажется… Пару сотен раз, — ухмыльнулся я и щелкнул Настю по носу.
— Будет тебе в двести первый! На, держи метлу. На нас третий этаж, где мы побили больше всего зеркал.
Только
Да уж… Видать, закатать рукава придется не по-детски, и закончим мы только под утро.
Презрев сон, мы активно сгребали осколки, а вокруг, виляя хвостом, бегал Берс и с гордо поднятой головой держал веник. Нам он, правда, его отдавать отказался, но с ним хотя бы не скучно.
Едва мы очистили половину коридора, как раздался звонок, но на этот раз в дверь. Пес обеспокоенно залаял и бросился к выходу.
— Это еще кто? — спросила Настя и тут же хлопнула себя по лбу. — Юрист, зараза!
— Серьезно? — спросил я и скосил глаза на часы. — Время два часа ночи, какой юрист?!
— Самый обычный барон Яков Сперанский. Он всегда с радостью заявляется по первому требованию дедушки! Хоть ночью, хоть ранним утром… Мне иногда кажется, что он вообще никогда не спит.
Бросив веник, Настя побежала в холл, а я направился вслед за ней. Сразу захотелось посмотреть, что это за юрист, который может с радостью примчаться даже заполночь!
Возможно, такой пригодится не только деду, но и внуку.
Мы сбежали по лестнице в холл, однако нас уже опередила одна из горничных — она как могла помогала невысокому усачу с бородкой клинышком и в клетчатом пиджаке отбиться от Берса, который вился вокруг, рычал и пытался цапнуть гостя за ногу.
— Берс! — бросилась Настя оттаскивать пса. — Плохой, плохой мальчик!
— Добрый-бобрый день! Вернее, поздний вечер, переходящий в раннее утро! — весело поприветствовал нас гость и принялся раздеваться. — Анастасия Михайловна, вы прям моя спасительница. Польщен! Позвольте вашу ручку-с!
Отдав горничной котелок и бежевый плащ, он подошел к сестре и поцеловал у весьма потрепанной и запылившейся Насти кончики пальцев. Правый глаз он держал прищуренным, а вот левый, широко раскрытый, казалось, вовсе не имел радужки, и крохотный зрачок сильно выделялся на чистом белке. А еще юрист ощутимо хромал на левую ногу и не выпускал из руки трость.
А дедушка не соврал, когда называл этого малого чертом… Я бы тоже охарактеризовал так этого типа — было в нем нечто лукавое и дьявольское!
— А это… — повернулся ко мне юрист и, прижав руку к груди, поклонился. — Неужто ваш жених? Польщен, польщен!
— Нет, Яков Станиславович, — закатила глаза сестра. — Познакомьтесь, это мой брат, Евгений Михайлович Скалозубов.
— Ага, вот оно что! — резко поменялся в лице юрист. — Кажется, наконец-то мы стали свидетелями бурного примирения двух родов? Не отец так сын припал к руке умирающего, правильно?