Титан империи 6
Шрифт:
— Ерунда. Меня и не так отделывали. Кстати, меня зовут Евгений.
Горничная удивленно заводила глазами, а потом залилась краской.
— Рита, — сказала она и протянула мне поднос.
— Очень приятно, — сказал я, взял чашку и выпил.
Никогда не приходилось пробовать чай сестры, но у нее определенно хороший вкус к этому напитку.
— Очень вкусно, — поставив чашку обратно, я посмотрел ей за спину.
Из-за угла, смущенно одергивая переднички, выглядывало четверо ее подружек.
— Думаю, мы с вами поладим.
—
Кивнув Рите, я вошел в темную, душную комнату.
— Не оступись, — сказала сестра и потянула меня за руку. — Он тут.
Дверь закрылась, и я увидел деда. Он лежал на огромном ложе под балдахином. Выглядел он очень плохо. По всему выходило, что Петру Саблину осталось недолго.
— Ага… вот и ты… — отозвался он слабым, еле различимым голосом. — А я-то думаю, что за шум там… Не мог явиться, не устроив переполоха?.. Весь в отца…
— Так получилось, ваше сиятельство, — горько ухмыльнулся я. — Как ваше здоровье?
— Паршиво, как видишь, — сказал Саблин. — Только прыгал как сурок, а теперь… Не помню… Сколько прошло времени?
— Второй день, дедушка, — сказала Настя, появившись с другого боку и взяв его за руку. — Ты упал вчера. Я так перепугалась.
— Что там слуги? Наверное, места себе не находят.
— Переживают.
— Вот и пойди успокой их, глупая. А мне… Надо кое-что обсудить с Евгением…
Настя кивнула и, поцеловав деда в щеку, выпорхнула из комнаты.
Он молчал целую минуту и смотрел куда-то вбок, словно пытался собраться с силами.
— Настя… не выйдет за Владимира Воротынского, — сказал он, наконец. — Это ошибка, и всегда было ошибкой. Господь покарал меня за нее.
Он скосил глаза на образа в углу и дрожащей рукой перекрестился.
— Вы планировали свадьбу? — спросил я.
— Да… И уже не первый раз. Твою мать я тоже хотел выдать за Воротынского. Еще за Льва Константиновича, но Вика была против. Может, и правильно… Воротынский схоронил уже вторую жену к тому моменту, а Вике совсем не хотелось быть третьей. Много слухов ходило про… Но я хотел всячески породниться с ними — любыми средствами, ибо так мог спасти наш род от долгов…
— Вот как?
— Да… Пришлось залезть в долги после одного очень крупного Прорыва на моей территории, который мы ликвидировали всем миром, и эта ниточка до сих пор тянется за мной. А твоя мать возьми да и выскочи замуж за Михаила Скалозубова, выскочку и авантюриста, как я считал! Эх, Вика… бросила меня один на один с Воротынскими и их прихлебателями… Как и Настя…
— Почему? Она уехала учиться.
— Ох, не пудри мне мозги! Замучил я ее своей ворчливостью, старый дурак… А ты… — он впервые посмотрел прямо на меня. — Скалозубов… Черт, как будто с Михаилом разговариваю… Зачем ты вообще пришел?
— Хотел помириться с вами, раз уж у моего отца не получилось.
Саблин хмыкнул, и тут же закашлялся.
—
— О чем вы?
— С недавних пор Император смотрит на них косо. Говорят, что сегодня-завтра он вообще может лишить их всякой милости. Вот они и ищут способ укрепить почву под ногами. Однако если в этот клубок влезешь ты со своими правами на их собственность…
Саблин ухмыльнулся и слабо засмеялся.
— Прости, Евгений… Скажу как есть. Когда-то я написал на твоего отца донос в инквизицию.
— Правда?!
— Да, и мне очень стыдно за этот лживый поступок. Но я ненавидел Михаила. Страшно ненавидел за то, что он забрал у меня Викторию… Вот Лев Константинович и подсказал способ, как вернуть ее… Доносов тогда было море…
— Вы хотели, чтобы она разошлась с моим отцом, если его признают нексопоклонником?
— Да, а еще публично покаялась и присоединилась к обвинителям, ибо иного способа сохранить доброе имя и статус в таких делах не существует. А Лев Константинович дал слово, что он возьмет ее в жены даже после такого позора. Не получилось…
— Она не отреклась от него?
— Нет. Железная женщина была твоя матушка, а я не видел этого в ней… Хотя мог бы догадаться, она же Саблина! Виктория угрожала, что в любом случае останется с Михаилом. Обещала пойти с ним хоть на плаху, хоть сбежать на сам Нексус! Она даже обещала закричать на процессе — «Слава Пожирателю миров», если потребуется… Я обливался холодным потом, и думал, что она сошла с ума, вдруг у нее реально хватит духу… К счастью, процесс закончился ничем, а Виктория все же поехала с Михаилом в Сибирь, и умерла тоже там… Мы даже не попрощались.
На глазах у князя проступили слезы. Он вытянул руку и заерзал по подушкам. На туалетном столике стояла рамка с фотографией, на которой была изображена мать Жени, Виктория Петровна Саблина. Тут ей было чуть-чуть меньше, чем Насте — восемнадцать, не более.
— Спасибо, — ответил Саблин, когда я помог ему взять снимок. — Сделай для меня еще кое-что, раз уж ты здесь…
— Что?
— Сходи ко мне в кабинет и найди там синюю папку, — сказал он, едва ворочая губами и прижимая фотографию к груди. — В нижнем ящике стола. Ключ… вот…
Он вытащил из-за пазухи небольшой серебряный ключик на цепочке и протянул мне.
— Только быстро… — откинулся он на подушки и уставился в потолок. — Я уже устаю. Голова тяжелая…
Кивнув, я бросился вон из комнаты. Насти снаружи уже не было, как и служанок. Торопливым шагом я направился на второй этаж, где располагался кабинет хозяина дома.
Вокруг снова пустота и торжественная тишина. Пробежав этаж, я наконец оказался у кабинета. Его двери стояли нараспашку, а изнутри раздавались какие-то звуки.