Титан: Возвращение
Шрифт:
— Я и не говорю, что тебе холодно, но, если ты меня не согреешь своим телом, я простужусь и умру. Тогда ты останешься одна, хочешь такого исхода?
— Хорошо, но только чтобы согреть тебя, — девушка подходит, чтобы нырнуть ко мне в шубу.
— Стой, разве вас не учили как нужно греть?
— Здесь горит костер, греть телом нет необходимости, — Ната отводит взгляд, избегая смотреть мне в глаза.
— Тепло костра рассеивается, а мне нужно, чтобы был контакт. Иначе не избежать переохлаждения внутренних органов, — я несу бред, но Ната клюет. А может ей и нужно, чтобы ее «обманули».
— Хорошо, только
— Слышу характерный звук молнии, а через пару секунд ко мне прижимается молодое девичье тело.
А неплохо комбинезон грудь у нее скрывал, — мерзко хихикает внутренний голос. Но мне не до него. Поворачиваю голову, встречаюсь с Натой глазами.
— Это, чтобы ты не умер, — запинаясь говорит Ната, но я останавливаю ее слова поцелуем.
— Молчи, — шепчу девушке, чувствуя, как ее сердце готово выпрыгнуть из груди.
Трещат ветки в костре, забыв о холоде, целую девушку, что отвечает мне взаимностью. Увлекшись, мы проморгали костер, уже расслабленно лежа под шкурой в обнимку с Натой, спустя полчаса почувствовал, что от костра нет тепла. Ната уснула, получив бурю эмоций, меня самого тянуло в сон. Но нужно подбросить дрова, да и решить место с ночлегом. Солнце еще не село, воздух неплохо прогрелся, но с моря несет холодом. Подкинув дров, проверил свою одежду: комбинезон неплохо высох, шуба еще влажная. Одевшись, почувствовал себя увереннее: я снова потерял бдительность, занявшись любовью с девушкой прямо на берегу моря, практически на открытом месте. Ната проснулась и потянулась: шкура соскользнула с груди, обнажив полушарие.
— Ой, — спохватилась девушка, натягивая шкуру, — Макс, подай мне пожалуйста мой комбинезон. И отвернись, — привычно добавила Ната, получив из моих рук одежду. Я усмехнулся, некоторым людям идет скромность, словно не она полчаса назад стонала в моих объятиях.
— Следует найти место для ночлега, а завтра двинуться на юг, — подкинул еще пару дров, — хотя… можно переночевать здесь, не придется разжигать костер, если жечь этот до утра. Будь здесь, я схожу за хворостом, чтобы костер не погас до утра, придется его набрать немало.
Оставив Нату, по крутому подъему поднимаюсь наверх: лес, состоящий из сосен и елей подступает к обрыву вплотную. Хвороста под ногами завались, только успевай стаскивать вниз. Набираю кучи и, криком предупредив Нату, скидываю вниз. Потом все это можно просто собрать внизу. В лесу деревья уже совсем без снега, но в затененных местах он еще лежит. Признаков, что здесь бывают люди, нет от слова совсем: ни следов топора, ни кострищ, ни дыма поблизости. Море почти полностью освободилось ото льда, создав на берегу оборонительный вал из льдин. Промедли мы один день, до суши не добрались бы.
Закончив с хворостом, режу лапник, раз нам здесь ночевать, нужно создать условия. Делаю два рейса с лапником, поручив Нате собрать хворост поближе к костру. Для нее у меня есть еще один сюрприз: пора ей привыкать к натуральной пище. А сегодня самый удобный момент для перехода на нормальное питание.
Прямо в стене обрыва, там, где сохранился глубокий снег, устраиваю лежку, выстлав дно лапником. Костер приходится переложить, чтобы находился ближе к нам. Моя шуба высохла, надеваю ее, вернув Нате ее часть шкуры. Шашлык из сушеного мяса удовольствие сомнительное, но не учить же ее на полусыром мясе. Срезав несколько прутиков, возвращаюсь
— Я не буду этого есть, — девушка упрямо качает головой.
— Посмотри в своем вещмешке, сколько у тебя осталось белковых батончиков? А когда они закончатся, предпочтешь умереть с голоду? Давай сюда, рано или поздно, тебе придется есть мясо, рыбу, грибы и все такое. Ты же знаешь, Ната, я плохого не посоветую.
Девушка вспыхнула, поняв, к чему была последняя фраза. С решительным видом порылась в своем вещмешке и повернулась ко мне с растерянным видом:
— Осталось двадцать батончиков.
— Через семь дней можешь приступать к голодовке, — ухмыльнулся я, вгрызаясь зубами в прожаренный кусок мяса.
Ната подошла и присела, робко протянув руку.
— Это не батончик, хорошо прожевывай, прежде чем проглотить.
Девушка осторожно укусила переданный кусок. Вначале жевала с невозмутимым лицом, но постепенно на ее лице проступили эмоции удовольствия.
— Это вкусно, Макс, — поделилась Ната, проглотив первый кусок.
— Подожди, даже в каменном веке есть своя кухня, еще успеешь удивиться. Ешь не торопясь, и много не нужно. Ты так долго довольствовалась батончиками, что для желудка мясо может оказаться трудноперевариваемой едой, разжевывай тщательно.
Мы сидели у костра, моя рука лежала на плече Наты, а звездное небо подмигивало нам. Впервые за все время после высадки во льдах у меня мелькнула мысль: а стоит ли мне идти в Максель? Для них я умер сто пятьдесят лет назад. Спущусь немного южнее, найду небольшое племя и стану жить вместе с Натой, забыв о необходимости развития цивилизаций и строительстве империй. Быть счастливым — вот что важнее цивилизации и империи.
Глава 7. Между прошлым и настоящим
Костер догорел, приподняв голову, я видел только струйку дыма. Осторожно, чтобы не разбудить Нату, выбрался из-под шкуры, чтобы подкинуть хвороста. Под кучей пепла всегда сохраняются тлеющие угли, раздув их, можно получить огонь не тратя энергию дезинтегратора. Немного разгреб угли, пока не увидел красные угольки: подложив хвороста, раздул, чтобы угли раскалились. Первые язычки пламени несмело лизнули ветки, а через пару минут уже пожирали мое подношение. Когда огонь разгорелся, приволок корягу, что вытолкнуло вместе со льдом. Этого хватит, чтобы пару часов была пища для огня.
Аккуратно залез под шкуру, случайно коснувшись щеки Наты: девушка съежилась от прикосновения, но не проснулась. Сон не шел, вместо него из памяти всплывали картинки из прошлой жизни, едва закрывал глаза. Воспоминания были настолько четкими, словно я заново проживал свою жизнь.
Я со своим напарником Михаилом находился на борту международной космической станции на орбите Земли, когда мы пролетели сквозь непонятное свечение и оказались в другом временном пространстве. Михаил погиб, пытаясь починить повреждение причиненное нам космическим мусором. Мне не оставалось другого выбора, кроме как приземлиться на ставшей чужой Земле. Альтернативой было умереть на станции от голода и обезвоживания.