Титан: Возвращение
Шрифт:
На Землю попал в аварийно-спасательной капсуле «Союз», приводнившись на море, и течение вынесло меня на берег, который позднее я определил как южный берег Турции. Мне удалось прихватить со станции запас продуктов, медикаментов и немного одежды. В связи с ограниченным пространством многие вещи пришлось оставить на станции.
Начал понемногу обживаться на новом месте, но угнетало отсутствие людей. И вот однажды я спас от рук дикарей-людоедов племени Канг троих подростков: Нел, Рага и Бара из племени Луома, уничтоженного более сильными неандертальцами. Нел стала моей женщиной, а ее братья — моими соплеменниками-Русами. Мы прожили на берегу бухты, куда течение принесло мою капсулу, два года. Потом я принял решение плыть на плоту вдоль
В бухте жило племя Гара, там и был заложен Плаж, мое первое поселение.
Ната во сне заворочалась и спросила сонным голосом:
— Макс, пора вставать?
— Нет, еще есть время, спи.
Мои мысли вернулись к воспоминаниям:
Мои жалкие попытки прогрессорствовать не имели особого успеха, пока не появились Тиландер и Лайтфут. Они были из пропавшего звена «Эвенджер», эту историю в «Звездном» знали все. Лайтфут оказался потомственным металлургом: у нас появилась великолепная сталь, основа наших будущих побед. Тиландер был матросом, любителем парусных яхт и шхун.
Мы строили, воевали, принимали новые племена под свое покровительство. Во время испытания мореходных свойств нового корабля в тростниковой лодке были обнаружены юноша и девушка в бессознательном состоянии. Это оказались наследники Ондона, города, как мы узнали позже, построенного моряками английского парусника «Аталанта». Алолихеп стала моей женой, что дало мне формальный повод претендовать на престол Ондона, полученный мной в результате войны и дипломатии.
У меня рождались дети, появились даже приемные сыновья — неандерталец Санчо и кроманьонец Бер, ставшие моей опорой и надеждой. Встреча с профессором Александровым на южном побережье Франции перевернула все: именно он сумел меня убедить, что будущее — за Европой и перенести свою столицу в Европу. Так был заложен город в устье реки Роны, получивший название Максель.
Не менее удивительной оказалась и история самого профессора, физика-ядерщика, выкраденного из Мадрида агентами ЦРУ в 1985 г. В бессознательном состоянии профессор свалился в воду в тумане и оказался на восточном побережье Испании. Мужчина не растерялся и пошел на север, где обрел новый дом и семью в небольшой племени дикарей, живущих у Роны.
Максель, основанный рядом с селением Александрова, разрастался, моя тяга к приключениям привела меня к берегам Италии, где я наткнулся на большое поселение племени Урха. Именно здесь, как оказывается, осели похитители Александрова: агенты ЦРУ Джон Картер и Пабло Мендоса. Усыпив мою бдительность, во время второго визита в племя меня и Тиландера захватили, перебив моих воинов и матросов. Умер и Лар, атаковав берег в безумной попытке спасти Тиландера. Бер, отправленный мной за помощью, получил тяжелое ранение, и его, умирающего, выходила волчица. Оправившись от ран, Бер, понимая, что время упущено, вернулся в племя Урха, чтобы в одиночку вызволить меня.
Санчо, мой приемный сын-неандерталец, оставшийся в Макселе, смог получить мой ментальный призыв. Вместе с Михой и Малом они организовали спасательную операцию, увенчавшуюся успехом. Но цена победы оказалась несоизмерима высока: пятьдесят Русов и мой военачальник Лар поплатились жизнью за мою недальновидность. Оправившись от понесенных потерь, мы совершили полное обследование берегов Средиземного моря, чтобы убедиться в отсутствии врагов. И тут нас ждало полное разочарование: нашелся враг, коварнее и подлее которого придумать невозможно.
На греческом берегу, в бухте, где расположатся Салоники моего старого мира, нас обстреляли из орудия, а на дне моря затонула субмарина. Субмарина со свастикой на бортах, этим зловещим символом нацизма. Чтобы сразиться с таким сильным врагом наших сил было недостаточно. Мы ушли в открытое море, дав себе слово вернуться через год и уничтожить в зародыше нацистскую тварь.
А потом… Потом прилетел звездолет «Последний шанс» с тремя девушками на борту, и я узнал многое. За двадцать два
Ната снова заворочалась во сне, что-то невнятно пробубнив. Восток уже заалел, еще полчаса и можно вставать.
Но экипаж Наты вел двойную игру: по выходе из портала, именуемом «рубинадой», нас ждал крейсер франко-германской Унии. Дальнейшее, в случае нашего захвата, пошло бы по их сценарию. Я и Ната, тоже относящаяся к Унии Славянского Союза, просто исчезли бы, а Галактическому Совету доложили бы, что на планете нет цивилизации. И франко-германская Уния получила бы планету в свое распоряжение, как еще раньше такую планету получила Англосаксонская Уния.
Конечно, мне не хотелось присутствия на своей планете даже родственного Славянского Союза: но выбор предложили не особо богатый: признав себя гражданином Славянского Союза, я получал десять процентов всей территории планеты, которые могли изолировать от остальной ее части. Я даже определил для себя эти десять процентов — вся Европа, Средиземное и Черное моря, Кавказ и часть Ближнего Востока, как раз укладывались в те самые десять процентов.
— Ната, вставай, — слегка потормошил девушку.
Это ее мгновенная реакция на мое «удирай» спасла нам жизнь на орбите. В противном случае, сейчас на этой планете господствовали бы французы, немцы и примкнувшие к ним. Крейсер совершил ошибку, открыв по нам огонь, пока Ната ныряла обратно в «рубинаду». Плазменные потоки активизировали нейтрино, и портал схлопнулся, вызвав взрыв, разнесший «Последний шанс» на атомы. Ната успела дотащить меня до спасательного модуля и отстыковаться, прежде чем звездолет взорвался. Мы приземлились на Фарерских островах, живые и невредимые, но спустя сто пятьдесят лет с момента моего отлета из Макселя.
— Мне снился сон, что я мамой гуляю по берегу озера. А там белые лебеди в воде. Мы их кормили, — протирая глаза, Ната потянулась и встала.
— А ты вообще спал?
— Спал, но часто просыпался. Давай, умывайся, позавтракать мы можем и батончиками, с утра мясо — не лучший вариант. Я пока соберу наши вещи, чтобы мы могли выступать. Нам предстоит очень долгий и опасный путь, путешествие по льду, можно считать легкой разминкой.
— Я быстро, — Ната как серна стала карабкаться наверх. Я тщательно изучил карту планеты, касающуюся части Северной и Западной Европы. Если мы не сбились с пути, то до южной оконечности Норвегии около пятисот километров. Потом нужно взять на северо-восток, порядка трехсот километров до места будущего Осло, и снова свернуть на юг, чтобы, пройдя около пятисот километров, дойти до острова Зеландия. Но так как сейчас уровень Мирового океана куда ниже, чем в времена современных карт, скорее всего, Зеландия не остров, а часть материка. Через Зеландию на Оденсе, это двести с копейками километров, и мы в Западной Европе. Впереди раскинутся земли, которые через несколько тысяч лет будут считаться землями балтов и венедов, предков будущих славян. С территории Дании до Макселя примерно полторы тысячи километров, но это по прямой. На пути лежат непроходимые леса, болота, озера, реки. Еще в спасательном модуле мы несколько раз чертили путь к Макселю: по самому краткому маршруту уже получалось две с половиной тысячи километров. Но в реале, с учетом ландшафта, а также мест обитания племен дикарей, расстояние легко перевалит за три тысячи километров. За тринадцать тысяч лет ландшафт Земли мог сильно измениться: нам могли встречаться на пути горные пики или глубокие каньоны, которых на карте у нас уже исчезли. Это не говоря уже о болотах, которые в период неолита простирались на сотни километров.