Титаник. Псалом в конце пути
Шрифт:
Сперва они выпили бутылку
и им стало ужасно весело
Потом они играли с препаратами —
и им было ужасно весело
Они смеялись над женщиной отравившейся газом —
и им было очень неплохо
И вырезали свои монограммы —
ведь скальпель — инструмент универсальный
Потом они нанюхались формалину —
и Джейсона замутило
Они сунули большой палец мертвой ноги в замочную скважину
и он пришелся как раз по ней
Потом переменили местами органы —
в теле одной покойницы
И выпили еще бутылку —
и Джейсон произнес речь в честь покойников
Но потом явился
хотя они и знали что это всего лишь сторож
Они плясали вокруг сторожа —
и им было ужасно весело
Потом пришли двое в касках —
и веселая пляска продолжалась
Потом пришли еще двое в касках —
и пляске пришел конец.
На другой день стало известно, что Джейсон Кауард, Пол Хьюго и Питер Манро навсегда исключаются из Лондонского университета. Недопустимый характер их проделки заставил ректора уведомить другие университеты о содеянном ими. Медицинское общество также было уведомлено об этом.
По голой ветке бегут капли дождя…
В туманной дымке стоят два жеребенка…
Я вижу, как ты идешь вдоль реки, поздняя осень, скоро начнется зима, туман, дождь, все пропитано влагой. Ты любишь такую погоду, любишь гулять под дождем. Ты идешь вдоль реки и смотришь по сторонам. Низкое, серое небо. Вот-вот пойдет первый снег. Если хочешь, я буду держать тебя за руку до самого конца, буду держать твою руку, как держал ее однажды, она лежала в моей, обветренная и теплая. Я отчетливо вижу твое лицо, по нему бегут капли дождя. Тебе грустно? Ты счастлива? До чего ж глупы эти слова — «грустно», «счастлива», — ограниченные, бессмысленные. Будто не бывает таких состояний души, которые нельзя определить словами, состояний, которые находятся за пределами добра или зла? Иди вдоль реки, смотри на бегущую воду, поднявшуюся после дождей. Вода все скроет. Твое лицо открыто. Хочешь, я до конца буду держать тебя за руку? Твое лицо… Острый подбородок выдается вперед, высокий, выпуклый лоб. Необычное лицо. Позволь мне сейчас держать теья за руку. Великий, вечный дождь! Поговори с ней, пока она еще идет, расскажи, что лошади на лугу жмутся друг к другу, они положили головы друг другу на спины, чтобы прикрыть от дождя. Бегущая вода смеется, смеются капли и манящие водовороты. Ты слышишь их смех? Думаю, ты ни о чем сейчас не жалеешь, думаю, ты идешь вдоль реки потому, что тебе этого хочется, потому что ты — такая, как есть, и знаю, ты думаешь только о том, что считаешь правильным. Но все-таки… все-таки мне бы хотелось, чтобы ты услышала дождь. Послушай его, если можешь. Мне бы хотелось держать тебя за руку. Ты не сумасшедшая. Я ничего не знаю о тебе, и ни о ком я не знаю столько, сколько о тебе. Вот моя рука, если хочешь. Не надо бояться. Я больше не говорю, я молчу. И пытаюсь уверить себя, что ты думаешь сейчас обо мне. Это глупо. Утешение. Я представляю себе, что сжимаю твою руку. Здесь река делает поворот. Здесь над водой свисает черная ветка. Твоя рука…
В маленькой мансарде было душно и жарко. Джейсон лежал в постели и не мог проснуться. Неясные, смутные видения скользили сквозь него; большие мотыльки с коричневыми, покрытыми пыльцой крылышками и склизкие распухшие личинки окружали его со всех сторон, ему чудились разлагающиеся тела, берцовые кости, щиколотки… Он через силу сел, и комната закачалась у него перед глазами. Ослепительно яркий четырехугольник окна в потолке задал ему какой-то вопрос, но спросонья Джейсон не нашел на него ответа. Он встал, и в глазах у него потемнело, открыв окно, он впустил в комнату
Он лежал долго, силясь понять, что с ним произошло. Иногда его начинало лихорадить, иногда в комнату заходили люди, он прекрасно знал их, однако делал вид, что не знает. Тогда они уходили. Наконец он встал и попытался побриться, но руки его не слушались, и он порезался. Должно быть, у него была высокая температура. Потом все опять поглотила тьма.
Очнувшись, Джейсон увидел в комнате двух незнакомых мужчин в цилиндрах; освещенные ярким утренним светом, они озабоченно смотрели на него. Он притворился, что не замечает их, но они не исчезли. Тогда он понял, что они настоящие.
— Ты не узнал нас, Джейсон?
Конечно, узнал… В них было что-то знакомое.
— Я адвокат Скотт. А это доктор Фоле. Его ты, кажется, последний раз видел… когда решался вопрос о твоем имуществе.
Ах да…
— Ты плохо выглядишь, мой мальчик. Надеюсь, доктор, вы его осмотрите?
Только бы он не стал меня вскрывать.
— Я беседовал с твоими приемными родителями. О случившемся. Но они и слышать не хотят о том, чтобы ты к ним вернулся. После той истории. С девушкой.
С какой еще девушкой?
— Кроме того, если помнишь, тебе придется возместить ущерб, нанесенный отцу девушки; после того как ты избил его, он оглох. Твои дядя и тетя опозорены. Зачем тебе понадобилось еще и бить его?
Этого я и сам не понимаю.
— По правде сказать, это ему следовало избить тебя.
А он так и сделал, если считать, что колбаса может вложить силу в свои удары.
— Гм-м… Я вижу, ты плохо себя чувствуешь, и не хочу бранить тебя. Тебе уже двадцать один год, Джейсон, ты больше не состоишь под опекой своих дяди и тети, да и под моей тоже. Однако мы с доктором Фолсом хотели бы помочь тебе. Ты совершил позорный поступок, но мы уважаем память твоего отца.
Как приятно.
— Мы попытаемся восстановить тебя в университете, Джейсон. Мы оба поручимся за тебя. Скажем, что тебя сбили с пути твои приятели. Кстати, их родители уже отправили своих отпрысков в море простыми матросами. Мы попытаемся вернуть тебя в университет. Правда, от твоего наследства осталось не так уж много, но можно индоссировать векселя и получить заем, тогда ты мог бы закончить образование. Ты меня слышишь? Отвечай же. Скажи хоть что-нибудь. Ты еще даже не поздоровался с нами. Доктор, я думаю, вам следует осмотреть его.
— Добрый день, — сказал Джейсон, когда доктор склонился над ним.
— Добрый день, — приветливо отозвался старый доктор. — Что с тобой?
— Я не хочу изучать медицину, — тихо сказал Джейсон.
— Прости?
— Я не хочу продолжать занятия.
Доктор и адвокат переглянулись.
— Не верю своим ушам, — сказал адвокат Скотт.
— Я понимаю, что вами движут лучшие побуждения, — не очень уверенно проговорил Джейсон. — Но из этого ничего не получится. Я все равно не выдержу. Мне не хочется возвращаться в университет.
В глазах у старого доктора застыло добродушное изумление. Потом доктор осмотрел Джейсона и выписал ему укрепляющее.
— Это уже какой-никакой, а выбор, — сказал он наконец.
— Ну, знаете ли, — заметил адвокат Скотт.
— Но это правда. Я уверен, что не хочу изучать медицину.
— Тогда нам здесь больше нечего делать. — Адвокат был разочарован.
— А чего тебе хотелось бы, мой друг? — спросил доктор.
— Пока что мне хочется только лежать здесь. Хочется, чтобы меня оставили в покое. С вашей стороны было бы очень любезно, если б вы оставили меня в покое.