Титаник. Псалом в конце пути
Шрифт:
— Бетти сказала, что пароход был очень большой. И весь сверкал. Ей было даже немного страшно.
— Чего же?
— Ну, сам понимаешь, море, океан. — Последнее слово она произнесла очень торжественно.
— Эмма, я хочу кое-что дать тебе. — Джейсон достал последние оставшиеся у него полкроны. — На эти деньги ты должна купить себе чулки и башмаки. Обещаешь? И, может быть, перчатки и что-нибудь на шею. На Петтикоут-лейн ты купишь все это подешевле.
Он протянул ей монету. Она не поблагодарила, но во все глаза смотрела на него и на его руку с монетой.
— Обещаешь? — снова спросил он. — Ты понимаешь, о чем я говорю?
Теперь лицо у нее было почти испуганное.
— Да. — Она кивнула. — Обещаю…
Перед тем как Эмма ушла, Джейсон спросил, что с ней случилось вчера вечером. Она была уже у двери, но остановилась, мысленно глядя на картину минувшего дня. Она молчала.
— Ты не помнишь? — спросил Джейсон.
— Помню. — Она серьезно взглянула на него. Глаза у нее были серые. — Помню. Но не хочу говорить об этом.
Они попрощались. Уже спустившись по лестнице, она крикнула ему снизу (так громко, что миссис Буклингем не могла не слышать ее):
— Помни, ты должен играть на таком пароходе!
Так и случилось. Так Джейсон начал свой путь к тому, чтобы игрой на скрипке зарабатывать себе на жизнь. Что-то переменилось в нем в тот вечер, когда он посетил крысиную травлю и спас замерзавшую в снегу девушку. Через несколько недель он начал играть на улицах и в разных заведениях; сперва с переменным успехом, потому что у него не было опыта и он немного стеснялся; потом дело пошло на лад. Ему нравилось играть. И все время он видел перед собой цель: он должен стать судовым музыкантом.
Через год Джейсон встретил того пьяного русского.
Такова была история Джейсона Кауарда.
— Простите, мистер Джейсон… Мистер Джейсон…
Джейсон обернулся. На него смотрели испуганные глаза Давида.
— Что? — дружелюбно спросил он и глубоко вдохнул морской воздух. — Чем могу служить?
— Я… Алекс и Джим послали меня за вами. Мы подходим к Шербуру, и…
Джейсон снова повернулся к морю. Верно, берег был уже виден.
— Да, конечно. Но у нас еще много времени.
— Да, но Алекс… Петроний… и…
— Что там еще случилось?
— Петроний говорит, что он бык, страшно мычит, и остановить его невозможно; Алекс рвет и мечет, к тому же что-то случилось со Спотом: он лежит на своей койке, и мы не можем его разбудить. Он бледен как смерть и на вопросы не отвечает. Джим и Жорж пытались дать ему нюхательной соли, Жорж даже облил его холодной водой, чтобы привести в чувство.
Джейсон прикусил губу. Он стоял и смотрел в сумерки. Все мечты и воспоминания растворились в воздухе, погрузились в море и исчезли за кормой.
— Ну что ж, все, как обычно, — тихо проговорил он.
Давид молчал, но Джейсон чувствовал на себе его взгляд.
— Ладно, — сказал он и отошел от поручней. — Сейчас я приду и все улажу. Не бойся. Ты ел что-нибудь?
— Нет, — ответил
— Да-да, понимаю. — Джейсон вздохнул, положил руку Давиду на плечо, и они пошли к трапу. — Послушай, Давид, — сказал Джейсон, — что бы ни случилось, ты не должен по их милости оставаться голодным. Нам предстоит играть весь вечер.
— Хорошо, — ответил Давид, не поднимая глаз.
— Может, тебе хочется вернуться домой, в Вену?
— Да. Нет! Я хочу сказать…
Джейсон с улыбкой смотрел на Давида.
— Знаешь, что я думаю? — спросил он вдруг, словно дразня Давида. — Думаю, ты решил сбежать от нас, когда мы придем в Нью-Йорк.
Давид бросил на него быстрый взгляд.
— Но, по-моему, тебе этого делать не стоит, — продолжал Джейсон. — Обдумай все, пока мы плывем туда. И, кто знает, может, ты захочешь вернуться с нами обратно.
Давид снова опустил глаза, выражение его лица было хорошо знакомо Джейсону.
— Не знаю, что заставило тебя сбежать, — тихо сказал он. — Да это и не мое дело. Но если у тебя есть дом, ты должен туда вернуться.
Давид остановился.
— Но люди часто сами решают, есть у них дом или нет… Разве не так?
— Так, — согласился Джейсон. — Очень возможно, что так. — Он криво усмехнулся. — Ну ладно, идем, надо привести их в чувство.
Они ушли с палубы.
Уже стемнело, когда «Титаник» бросил якорь на рейде. Солнце зашло, в сумерках тепло светились ряды иллюминаторов и окон в корпусе судна и палубной надстройке. Море было тихое, над водой у длинного мола синела весенняя дымка.
Жители Шербура собрались на пирсе, чтобы посмотреть на новый огромный пароход. Два посыльных судна, «Траффик» и «Номадик», быстро отошли от причала и направились к «Титанику», который как-то уж очень легко лежал на зеркальной поверхности моря. Отблески его огней рассыпались по воде. Прозвучал гудок.
На борту «Титаника» тринадцать пассажиров первого класса и семеро — второго готовились покинуть судно, они не собирались плыть дальше. Кое-какой груз тоже надо было доставить на берег — два велосипеда, принадлежавшие майору Дж. Ноэлю и его сыну, два мотоцикла, принадлежавшие господам Роджерсу и Уэсту, а также канарейку, которая всю дорогу от Саутгемптона пела в каюте распорядителя рейса Макэлроя; ее должен был получить человек с приятной фамилией Минуэлл. Он заплатил пять шиллингов за перевозку канарейки, но Макэлрой с радостью провез бы ее и бесплатно, так он был очарован приятными трелями, что несколько часов раздавались в его каюте. Ему будет не хватать ее.